Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Ҫак Стёпушкӑна эпӗ Иста шывӗ хӗрринче тепӗр старикпе пӗрле тӗл пултӑм.

Вот этого-то Степушку я встретил на берегу Исты в обществе другого старика.

Кӗрен шыв // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 29–38 с.

Митрофанпа унӑн ҫемьисӗр тата хӑй мӗскӗннине кура чалӑш куҫлӑ салтак арӑмӗ патӗнче пӗр кӗтесре пурӑнакан хӑлхасӑр ватӑ чиркӳ старости Герасимсӑр пуҫне Шумихинӑра пӗр дворовӑй ҫын та юлман, мӗншӗн тесен эпӗ халь вулакана паллаштарма хатӗрленекен Стёпушкӑна, пӗтӗмӗшпе илсен, ҫын вырӑнне те, уйрӑмӑн илсен, дворовӑй ҫын вырӑнне те шутлама май килмест.

Кроме Митрофана с его семьей да старого глухого ктитора Герасима, проживавшего Христа ради в каморочке у кривой солдатки, ни одного дворового человека не осталось в Шумихине, потому что Степушку, с которым я намерен познакомить читателя, нельзя было считать ни за человека вообще, ни за дворового в особенности.

Кӗрен шыв // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 29–38 с.

Ун патӗнче эпӗ Стёпушкӑна чи малтанхи хут куртӑм.

У него-то увидал я впервые Степушку.

Кӗрен шыв // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 29–38 с.

Ҫавӑн пек ачаш ҫулсенчен пуҫласах аталаннӑ ачаш туйӑмсем Степушкӑна часах пӗтӗмӗшпех ҫавӑрса илнӗ, поэтсем каларӗш, юрату унӑн пӗртен-пӗр ӗҫӗ пулса тӑнӑ, вара вӑл мӗн виличченех хӑй суйласа илнӗ буколико-эротикӑлла помещик ҫулӗпе пынӑ, унран пӑрӑнман.

Нежные чувства, питаемые с такого нежного возраста, вскоре поглотили всего Степушку; любовь, как выражаются поэты, была единственным призванием его, он до кончины своей был верен избранному пути буколико-эротического помещика.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Служба енӗпе ӗҫсем ӑнса пынӑ пулсан та, Петербургра ҫапах та ӑна темле аван мар пулнӑ, хӑйне вӑл хӑнара пурӑннӑ пек туйнӑ; помещикӗн хисеплӗ те ирӗклӗ пурнӑҫӗпе, хӑйӗн кӑмӑлне тултармалла пурӑнасси килнӗ унӑн; ашшӗ-амӑшӗ тахҫанах вилнӗ, Степушкӑна уйӑрса кӑларнӑ, Лев Степановича хӑйне лекнӗ именийӗ Мускав тӑврашӗнчи чи пуян именисенчен пӗри, хуларан Можайск ҫулӗпе кайсан пӗр ҫӗр ҫухрӑмра пулнӑ.

В Петербурге, несмотря на успехи по службе, ему все было что-то неловко, точно в гостях; ему захотелось покоя в почетном раздолье помещичьей жизни, захотелось пожить на своей воле; родители его давно померли, Степушка был отделен, именье, доставшееся Льву Степановичу, было одно из богатейших под Москвою, верст сотню по Можайке от города.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Степушкӑна вӗсем нихҫан та службӑна яма, ют ҫын аллине пама килӗшмен пулӗччӗҫ; анчах Левушкӑна ашшӗпе амӑшӗ хӗрхенмен, вара вӑл хӑйӗн килти воспитанине вӗҫлесен, урӑхла каласан, вырӑсла вулама тата орфографин пур правилисене те пӑсса ҫырма вӗренсен, ӑна Петербурга ӑсатнӑ.

Степушку никогда бы не решились они отправить на службу, отдать в чужие руки; Левушку, напротив, родители не жалели, и как только он кончил курс своего воспитания, то есть научился читать по-русски и писать вопреки всем правилам орфографии, его отправили в Петербург.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.