Шырав

Ильсеяр

— Тӑван ҫӗршыв юратӗ сана, Ильсеяр!..
«Родина будет любить тебя, Ильсеяр!

— Тӑван ҫӗршыв юратӗ сана, Ильсеяр! — терӗ вӑл, чӗререн хумханса кайса.
— Родина будет любить тебя, Ильсеяр! — взволнованно сказал он.

Лашине кӑшт маларах уттарса, командир вӗсем ҫумнех пырса тӑчӗ те хӑйӗн кушӑрканӑ пысӑк аллине Ильсеяр хулпуҫҫи ҫине хучӗ.
Тронув свою лошадь, он приблизился к ним, и его большая шершавая рука опустилась на плечо Ильсеяр.

— Тӗрӗс, Ильсеяр, — терӗ ун хыҫҫӑн командир.
— Да, Ильсеяр, — повторил за ним командир.

Ильсеяр…
Ильсеяр…

— Атте! — пушшех таччӑн ҫыпҫӑнчӗ ун ҫумне Ильсеяр, Мэрдан, хӗрне ҫирӗп ыталаса илсе, ӑна нумайччен питҫӑмартисенчен, сапаланчӑк ҫуҫӗнчен чуптурӗ.
— Папа! — все прижималась к нему Ильсеяр, Мэрдан крепко держал ее в своих объятиях и целовал в щеки, в распустившиеся волосы.

— Атте! — сасартӑк кӑшкӑрса ячӗ те Ильсеяр, ашшӗне сассинчен палласа, партизан патне ыткӑнчӗ.
— Папа! — вдруг закричала Ильсеяр, узнав в нем отца, и бросилась к партизану.

Матвей Иванович будка енне пӑхрӗ, унтан куҫне Ильсеяр ҫине куҫарчӗ, батальон командирне темӗн каласшӑн пулчӗ, анчах ҫак вӑхӑтра иккӗмӗш партизан будкӑран тухрӗ те, лаши ҫине сиксе ларса, вӗсем патне пычӗ.
Матвей Иванович взглянул в сторону будки, потом перевел глаза на Ильсеяр, хотел что-то сказать командиру батальона, но в это время появился из будки второй партизан и, вскочив на коня, подъехал к ним.

Матвей Иванович, пуҫне усса Ильсеяр унӑн хӗрӗн хӗрӗ пулни ҫинчен кӗскен, темиҫе сӑмахпа ҫеҫ каласа пачӗ.
Матвей Иванович низко опустил голову и в нескольких словах поведал, кем приходится ему Ильсеяр.

Старик ерипен Ильсеяр енне ҫаврӑнчӗ.
Он медленно повернулся к Ильсеяр.

Ильсеяр йӑнӑшмарӗ — ку вӑл Матвей Иванович пулчӗ.
Ильсеяр не ошиблась — это был Матвей Иванович.

Лаша ҫинче ларакан темле кӑнттамрах, сарлака хулпуҫҫиллӗ старикӗн питӗнчен тӗлӗнерех пӑхса, Ильсеяр сасартӑк кӑшкӑрса ячӗ.
Удивленно вглядываясь в лицо старика, грузно сидевшего на лошади, Ильсеяр окликнула его:

Палланӑ сасса илтсе, Ильсеяр хӑй те сисмесӗрех чӗлпӗрне туртрӗ.
Услышав знакомый голос, Ильсеяр невольно натянула поводья.

Ильсеяр, хӑйӗнчен кам та пулин кулмасть-ши тесе, йӗри-тавра именсе пӑхса ҫаврӑнчӗ, анчах, пурте ӑшшӑн, туслӑн кулкаланине курса, лӑпланчӗ те чӗлпӗрне тытрӗ.
Ильсеяр смущенно глянула вокруг, не смеется ли кто над ней, но, увидев лишь дружеские улыбки, успокоилась и взялась за поводья.

Ильсеяр вӑтанчӗ, пулеметне тачанка ҫумне кула-кула ҫыхакан Уметбаев куҫӗсемпе тӗл пулсан, пачах хӗрелсе кайрӗ те пуҫне аялалла усрӗ.
Ильсеяр сконфузилась, а встретившись глазами с Уметбаевым, который прикреплял пулемет к тачанке и улыбался ей, вовсе покраснела и опустила голову.

Хӗрлӗармеецсем Ильсеяр ҫине ытарайми хавасланса пӑхрӗҫ.
Красноармейцы смотрели на Ильсеяр с нескрываемым восхищением.

— Ильсеяр Бикмуллина, сана кӗтетпӗр.
— Ильсеяр Бикмуллина, ждем тебя…

— Унтан вӑл иккӗленсе тӑракан Ильсеяр енне ҫаврӑнчӗ.
— Затем он повернулся к стоявшей в нерешительности Ильсеяр:

Ильсеяр вӗсене хаваслансах сывпуллашма вӗрентнӗ пулӗччӗ, анчах халӗ вӑхӑт ҫук, ҫавӑнпа вӑл, Актуша мӑй ҫыххинчен тытса, батальон патне чупрӗ.
— Ильсеяр с удовольствием научила бы их прощаться, но сейчас ей было некогда, и она, схватив Актуша за ошейник, побежала к батальону.