Шырав

Дрягин

Анчах Дрягин патӗнче хӗн курса вӗренни усӑ кӳреймен.
Но тяжелое учение у Дрягина не дало пользы.

О-о, вӑл пурӑнма пӗлет, пирӗн Дрягин!
О-о, этот умеет жить, Дрягин-то наш!

— Вӑт йытӑ чунӗ ҫав Дрягин!
— Вот сучья жила, Дрягин-то!

Пӗрмай пуять ҫав пирӗн Дрягин, пуйсах пырать!
Все богатеет Дрягин-то наш, богатеет!

— Ав, Дрягин мӗнле! — мухтаннӑ пекрех калаҫнӑ вӑл ял ҫинче.
— Дрягин-то! — почти с гордостью говорил он на деревне.

Ҫав Дрягин ӗнтӗ хӑйӗн пӗтӗм ирӗк те тулли пурнӑҫӗпе чухӑн йӗкӗтӗн пиҫсе ҫитмен ӑспуҫӗнче пуянлӑх ҫинчен тӗмсӗлес шухӑш чӗртсе янӑ.
Именно он, Дрягин, всей своей широкой и привольной жизнью зажег в незрелом уме бедного парня мечту о богатстве.

Дрягин патӗнче тарҫӑра пурӑнма йывӑр пулнӑ, ҫапах та Ерофей ун патнех кайнӑ, каясса вара ахаль мар, чее шухӑшпа кайнӑ: вӑл хӑйӗн хуҫинчен, вӑрттӑн сӑнаса пурӑннӑ май, «ӗҫсене майлаштарма» вӗренсе пынӑ.
Трудно было батрачить у Дрягина, но Ерофей шел именно к нему и шел не без хитрости: втайне учился у него «пробиваться в жизни».

Хӑйӗн пӗтӗм ҫамрӑк ӗмӗрне Ерофей Кузьмич таврара пуянсем патӗнче батракра пурӑнса ирттернӗ, пуринчен ытла вӑл упалла ярса тытма пултаракан, пур ӗҫе те ӑнӑҫтарса пыракан, сивӗ кӑмӑллӑ Поликарп Михайлович Дрягин патӗнче пурӑннӑ.
Все свои молодые годы Ерофей Кузьмич батрачил у богачей по ближней округе, а больше всего — у сурового, с медвежьей хваткой, удачливого в любом деле Поликарпа Михайловича Дрягина.