Шырав

Горелкин

Хӗрлӗ Ҫарӑн аслӑ сержанчӗ Константин Горелкин?
Красной Армии старший сержант Константин Горелкин.

Татах ют ҫӗршывра ҫапӑҫӑва хутшӑнса кайрӑмӑр, — терӗ Горелкин, йывӑррӑн сывласа илсе, бокалри витӗр курӑнакан сӑрана ерипен ӗҫме тытӑнчӗ.
Опять втесались в борьбу на чужой земле, не сдержали слова, — вздохнул Горелкин и стал прихлёбывать из бокала прозрачное горькое пиво.

Константин Горелкин отрядра ҫирӗп дисциплина туса хунӑ.
Константин Горелкин ввёл в отряде суровую дисциплину.

Вӗсенчен лайӑхраххисене Горелкин хӑйӗн интернационалланса пыракан отрядне илнӗ.
Лучших из них Горелкин брал в свой отряд, понемногу становившийся интернациональным.

Горелкин ӑна хулпуҫҫи ҫинче йӑтса вӑрмана ҫитернӗ.
Горелкин унёс его на плечах в лес.

Горелкин приказӗпе, ҫак ҫапӑҫура Агафонов хӑйӗн иккӗмӗш номерӗпе Блажко Поповичпа отряд хупӑрласа илнӗ ҫӗртен тухса улӑха аничченех пулемётпа персе тӑмалла пулнӑ.
В этом бою он вместе со своим, вторым номером, сербом Блажо Поповичем, по приказу Горелкина, укрепился на перевале и должен был прикрывать выход отряда из кольца в долину.

Константин Горелкин, вӑрҫӑ пуҫланиччен те Совет Ҫарӗнче службӑра пулнӑскер, партизан полкӗн командирӗн стрелковӑй енӗпе ӗҫлекен заместителӗ пулса тӑнӑ.
Константин Горелкин, служивший до войны в Советской Армии на срочной службе, стал заместителем командира партизанского полка по строевой части.

Горелкин отрядӑн ҫапӑҫма пултаракан вӑйне пӑхса тухнӑ, сӑмах каланӑ.
Горелкин собрал все боевые силы отряда, сделал ему смотр, сказал речь.

Партизансен штабӗ, Горелкин сӗннипе, Югославине ҫитме килӗшнӗ.
По предложению Горелкина, штаб решил пробиваться в Югославию.

Константин Горелкин отрядран юлакана никама та каҫару пулмасса, вӗсене мӗн кӗтессе лайӑх пӗлнӗ.
Константин Горелкин знал, что ждёт каждого из отставших от него людей, знал, что никому пощады не будет.

Константин Горелкин часах Христо Ботев ячӗпе тӑракан партизансен пысӑк группин руководителӗ пулса тӑнӑ.
Уже вскоре Константин Горелкин руководил большой партизанской четой — группой имени Христо Ботева.

Горелкин хӑй те ҫакна каланӑ чухне кулмасӑр чӑтса лараймарӗ.
Горелкин сам не мог скрыть усмешки, рассказывая о них.

Сӑртсем хушшинче поезд сасси шӑплансанах, Горелкин, Агафонов, Копыто тата Ткаченко, кӑшт аманнипе аптраманскерсем, вилнӗ юлташӗсене йывӑҫ тӗмисем айне пытарса хӑварнӑ та хӑйсем курнӑ ту сукмакӗпе ҫурҫӗр еннелле пӑрӑнса утнӑ.
Когда грохот поезда стих в ущельях, Горелкин, Копыто, Агафонов, Ткаченко, отделавшиеся ушибами, отнесли останки погибших в кусты и по первой же горной тропинке свернули на север.

Горелкин лекнӗ ушкӑна, тавар вагонӗсем ҫине лартса, Польша, Чехословаки, Югослави урлӑ кӑнтӑр еннелле илсе кайнӑ.
Группу, в которую попал Горелкин, посадили в товарный вагон и повезли на юг через Польшу, Чехословакию, Югославию.

Кунта, пӗчӗк хупахра, оркестр тӑван мар юрӑсене илемлӗ каланӑ май, Горелкин мана хӑйӗн тӗлӗнмелле историне, тыткӑна лекнӗ совет салтакӗ тӑван ҫӗршывран аякра пулсан та парӑнманни, хӗҫпӑшалне пӑрахманни, ҫапӑҫма чарӑнманни ҫинчен каласа пачӗ.
И тут, в маленьком кабачке, под звуки оркестра, игравшего хорошие, тягучие, мелодичные, но чужие песни, Горелкин рассказал мне свою историю, удивительную историю советского солдата, попавшего в плен, увезённого далеко от родины, но и тут, за тысячи километров от своей армии, не признавшего себя побеждённым, не сложившего оружии и не переставшего воевать.

Хӗрлӗ Ҫарӑн аслӑ сержанчӗ Константин Горелкин, — вӑл кӑмӑллӑн кулса илсе, хӑйӗн хӗҫпӑшал коллекцине кӑтартса, хушса хучӗ:
Старший сержант Красной Армии Константин Горелкин, а ныне, как видите, — он с добродушной улыбкой обвёл рукой свою коллекцию оружия: