Шырав

Вайман

— Вайман, калама пуҫличчен санӑн хуть ыйтасчӗ — тен эсӗ шӳтлени пире пачах килӗшмест…
— Вайман, ты бы спросил, — может быть, нам совсем не по вкусу твое «остроумие»…

Кашни кун тенӗ пекех анекдотсем калама юратакан Вайман пӗр-пӗр киревсӗр анекдот каласа пама хӑтланать, анчах ӑна ҫийӗнчех Мартӑпа Корчагин икӗ енчен кастарма тытӑнаҫҫӗ.
Обычно Вайман пытался рассказать какой-нибудь сальный анекдот, до которых он был большой любитель, но сейчас же попадал под двойной обстрел — Марты и Корчагина.

Вайман савӑнса кайнӑ:
Вайман торжествовал:

Мартӑпа Вайман нимӗҫле пӗлеҫҫӗ.
Марта и Вайман владели немецким языком.

Пӗр коляски ҫинче Эбнер таянса ларать, теприн ҫинче — Корчагин, ӑна тухтӑрсем утса ҫӳреме хушмаҫҫӗ; юлашки виҫӗ ҫыннинчен пӗри эстонец Вайман — Крым республикин Суту-илӳ халӑх комиссариатӗнче ӗҫлекенскер; латышка Марта Лауринь — вунсакӑр ҫулхи хӗр евӗрлӗ хура куҫлӑ хӗрарӑм; виҫҫӗмӗш Леденев — тӑнлавӗсем ҫинчи ҫӳҫӗ кӑвакара пуҫланӑ, улӑп пек ҫӳл сибиряк.
В коляске полулежал Эбнер, в другой — Корчагин, которому запретили ходить, остальные трое были: тяжеловесный эстонец Вайман — работник Наркомюрга Крымской республики, Марта Лауринь — латышка, кареглазая молодая женщина, похожая на восемнадцатилетнюю девушку, и Леденев — высокий богатырь с седыми висками, сибиряк.