Шырав

Синицкий

Нури те пулсан Синицкий шыв айӗнчи тӗрӗслӳ ӗҫӗсенче усӑллӑ пулнине ӗненсе ҫитрӗ пулать те…
Даже Нури, и тот убедился, что Синицкий может быть полезен в подводных испытаниях.

Синицкий хӑйне герой вырӑнне шутлать.
Синицкий чувствовал себя героем.

— Синицкий аппаратра улшӑнусем турӗ, унӑн напряженине хӑпартрӗ… сисӗмлӗхне икӗ хута яхӑнах ӳстерчӗ, мӗншӗн тесен чи аялта выртакан сийсем те экран ҫинче палӑрма кирлӗ-ҫке-ха.
— Синицкий сделал переключения в аппарате, поднял напряжение… увеличил усиление почти в два раза, так как надо было принимать отражение от самых глубоких пластов.

Акӑ, Синицкий те ҫавнах калать.
Вот и Синицкий то же говорит.

Ҫак вӑхӑтра Саидӑпа Синицкий темӗн аппаланса тӑракан ультрасасӑсене тытакан аппаратран инҫетре те мар, сӗтел хӑми евӗрлӗ, сарлака хӑма вырнаҫтарса лартнӑ.
Недалеко от аппарата ультразвуковой разведки, с которым сейчас возились Саида и Синицкий, была пристроена широкая доска, вроде крышки от стола.

Синицкий пӑлханса конструктор ҫине пӑхать, вӑл та, ун пекех, шыв айӗнчи танк «тинӗс тӗпӗнчи ылтӑна» тупасса шанать.
Синицкий с тревогой смотрел на конструктора и так же, как и он, верил, что подводный танк должен открыть «золотое дно».

Ку, паллах ӗнтӗ, ҫитменлӗх пулать, — шутларӗ Синицкий.
Это, конечно, недостаток, — решил Синицкий.

«Тинӗс тӗпӗ тӑрӑх нихҫан курман сооружени малалла куҫса пырать, — тӗлӗнсе шутларӗ Синицкий, моторсен шавне итлесе.
«Ползет по дну невиданное сооружение, — восхищался Синицкий, прислушиваясь к гуденью мотора.

Синицкий иллюминатор патне пӗшкӗнчӗ те йӑлтӑртатса тӑракан кантӑк ҫинче хӑйӗн сӑнне курчӗ.
Синицкий наклонился к иллюминатору и увидел свое изображение в блестящем стекле.

Американецсем халӗ пур ҫӗрте те усӑ куракан газлӑ съемкӑна кам шутласа кӑларнӑ-ши? — сасартӑк хӑйӗнчен хӑй ыйтрӗ те Синицкий, кӗтмен ҫӗртенех ҫакна аса илчӗ:
А кто придумал газовую съемку, которую сейчас везде применяют американцы? — спросил себя Синицкий и тут же неожиданно вспомнил:

Сӑнама юратни пире кансӗрлемест, — килӗшрӗ Синицкий.
Наблюдательность нам не помешает, — решил Синицкий.

Синицкий шӑп та шай ҫакнашкал уйӑхлӑ каҫ шывран тухнӑччӗ, ҫыран ҫинче шурӑ шарсене тӗрӗсленине сӑнакан ҫынна тӗл пулнӑччӗ…
Вот в такую же лунную ночь Синицкий вылезал из воды и встретил на берегу человека, наблюдавшего за испытаниями белых шаров…

Синицкий иллюминатортан инҫетре мар ларать, вӑл прожектор ҫутатса пыракан тинӗс тӗпне пӑхса пырать.
Синицкий сидел неподалеку от иллюминатора и смотрел на освещенное прожектором морское дно.

Синицкий тухса кайсан Рустамов пленка ҫине мӗн ҫырнине кабинетра тӑракан пысӑк магнитофон ҫинче тепӗр хут итлесе пӑхрӗ, унтан пленкӑна сейфа хучӗ те чӳрече патне пычӗ.
Когда Синицкий ушел, Рустамов еще раз прослушал запись на стоящем в кабинете большом магнитофоне, затем положил пленку в сейф и подошел к окну.

Синицкий каласа пачӗ.
Синицкий рассказал.

«Чӑнахах та ҫавӑн пекех!» шутларӗ Синицкий, Рустамова сӑнаса пӑхса.
«Удивительно похоже!» думал Синицкий, наблюдая за выражением лица Рустамова:

Синицкий ирӗксӗрех, Тургенев, шӳт туса, акӑлчансем пирки: вӗсем ҫӑварӗнче вӗри ҫӗрулми пур чухнехи пекех калаҫаҫҫӗ, тесе каланине аса илчӗ.
Синицкий невольно вспомнил, как. Тургенев в шутку сказал об англичанах, что они говорят так, будто бы у них во рту горячая картошка.