Шырав

Шырав ĕçĕ:

яратчӗ (тĕпĕ: яр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл сӑрине пӗр стакан хыҫҫӑн тепӗр стакан ӗҫе-ӗҫе яратчӗ, ҫапах та ӳсӗрлмесӗр тата васкасарах та ҫиленсерех калаҫса ларатчӗ:
Он пил пиво стакан за стаканом и, не пьянея, говорил всё более быстро, сердито:

XIX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Юрламан чух вӑл мӑнкӑмӑлланса ҫӳретчӗ, шӑнса кайнӑ вилӗ сӑмсине пӳрнипе сӑтӑркалатчӗ, мӗн те пулин ыйтсассӑн вара, аран ҫеҫ пӗрер сӑмах перкелесе яратчӗ.
Если он не пел, то важно надувался, потирал пальцем мертвый, мороженый нос, а на вопросы отвечал односложно, нехотя.

Вӑл вӗсене хупласа ларатчӗ, пичке тӗпӗ ҫумне ӗнсипе тайӑнатчӗ те, кӑкӑрне каҫӑртса йӑваш та, анчах пурне те ҫӗнтерсе илекен тенорпа васкаса пуҫласа яратчӗ:
Бывало, закроет он их, прислонится Ко дну бочонка затылком и, выпятив грудь, тихим, но всепобеждающим тенорком заведет скороговоркой:

Тепӗр кунне каҫхи чей ӗҫнӗ хушӑра вӑл сӗтел ҫинчен тата чӗркуҫҫийӗсем ҫинчен ҫӑкӑр тӗпренчӗкӗсене ӑраснах тӑрӑшса пуҫтарса ларатчӗ, хӑй патӗнчен темскере курӑнманскере хӑваласа яратчӗ, ватӑ хуҫа арӑмӗ ун ҫине куҫхарши айӗн пӑхса, кинне шӑппӑн каларӗ:
На другой день за вечерним чаем он особенно тщательно сметал со стола и с колен крошки хлеба, отстранял от себя что-то невидимое, а старуха-хозяйка, глядя на него исподлобья, говорила снохе шёпотом:

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Кӳршӗн приказчикӗ тин анчах мар ун патӗнче служить тӑватчӗ; вӑл сут тума ҫивӗччӗн пултарать тесе шутлатчӗҫ, анчах пӗрре тытӑнсан татти-сыпписӗр ӗҫнипе аптӑратчӗ; ӗҫме пуҫланӑ вӑхӑтра хуҫа ӑна хӑваласа яратчӗ, унтан ҫав чее куҫлӑ начаркка та имшер ҫынна каллех хӑй патне илетчӗ.
Приказчик соседа уже не в первый раз служил у него; он считался ловким торговцем, но страдал запоем; на время запоя хозяин прогонял его, а потом опять брал к себе этого худосочного и слабосильного человека с хитрыми глазами.

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл пире хӑваласа кӑларса яратчӗ, каҫпа вара приказчика каласа кӑтартатчӗ, лешӗ мана ҫиленсе калатчӗ:
Она выгоняла нас вон, а вечером жаловалась приказчику, и тот говорил мне сердито:

XIV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Мунчаран тавӑрӑнсан вӑл шукӑль тумланатчӗ, манишкӑ тӑхӑнатчӗ, мӑйне косынка ҫыхатчӗ, атлас жилет ҫинелле вӑрӑм кӗмӗл вӑчӑра кӑларса яратчӗ те ним чӗнмесӗр тухса каятчӗ, мана тата Павӑла хушса хӑваратчӗ:
Возвратясь из бани, он одевался франтом, надевал манишку, косынку на шею, выпускал по атласному жилету длинную серебряную цепь и молча уезжал, приказав мне и Павлу:

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫавӑ, калас тӑк, алкоголик-мастеровойӑн яланхи чирӗ пек марччӗ; вӑл ҫапла пуҫланса каятчӗ: ирхине вӑл записка ҫыратчӗ те унпа Павӑла таҫта яратчӗ, кӑнтӑрлахи апат умӗн вара Ларионыча калатчӗ:
Это, пожалуй, не была обычная болезнь алкоголика-мастерового; начиналось это так: утром он писал записку и куда-то посылал с нею Павла, а перед обедом говорил Ларионычу:

Аллисене саппун ҫумне шӑлса, Пашка пуҫласа яратчӗ:
Вытирая руки о передник, Пашка заводил:

Ҫав юрӑсене итлесе эпӗ юрӑҫӑран тата этемсем тӗлӗшӗнчен унӑн илемлӗ влаҫ пулнинчен шутсӑрах кӗвӗҫеттӗм; чӗрене тем хӑрушшӑн хумхантаракан япала пырса кӗрсе ӑна ыратмаллах сарӑлтарса яратчӗ, макӑрас килетчӗ тата юрлакан ҫынсене: «Эпӗ сире юрататӑп!» тесе кӑшкӑрас килетчӗ.
У меня эти песни вызывали горячее чувство зависти к певцу, к его красивой власти над людьми; что-то жутко волнующее вливалось в сердце, расширяя его до боли, хотелось плакать и кричать поющим людям: «Я люблю вас!»

Юрлассине вӑл сайра юрлатчӗ, анчах ун сатурланса юрлакан юррисен влаҫӗ яланах пӗр пек ҫӗнтерӳллӗччӗ, унтан хӑтӑлмалли ҫукчӗ; ҫынсен тем пекех ӑш ҫунать пулсан та, вӑл вӗсене ҫӗклентерсе, хӑпартлантарса яратчӗ, пурте пӗтӗм вӑйӗсене пуҫтарса, хӗрӳллӗн пӗрле пӗрлешнипе вӑй-хӑватлӑ орган пекех пулса тӑратчӗҫ.
Пел он редко, но власть его буйных песен была всегда одинаково неотразима и победна; как бы тяжело ни были настроены люди, он поднимал и зажигал их, все напрягались, становясь в жарком слиянии сил могучим органом.

Ҫавӑн пек сутакан пырсан, приказчик мана кӗнекеҫӗ Петр Васильевич патне, ӗлӗк пичетленӗ кӗнекесене, иконӑсене тата тӗрлӗрен авалхи япаласене пӗлекен ӑста патне чӗнме яратчӗ.
Когда являлся такой продавец, приказчик посылал меня за начетчиком Петром Васильичем, знатоком старопечатных книг, икон и всяких древностей.

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Унта темскер мана ҫавӑраканни нумайччӗ, анчах вӑл ҫынсене пит сиввӗн, пурпӗрех пек пӑхни хыттӑнах аяккалла тӗртсе яратчӗ, — ҫавӑ унӑн ӗмӗрлӗхех хытса ларнӑччӗ пулас.
Было в нем много чего-то, что привлекало меня, но — резко отталкивало его густое, видимо, на всю жизнь устоявшееся, равнодушие к людям.

XI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Музыка мана ӑнран кӑларса яратчӗ, эпӗ чӳречесӗр пуҫне урӑх нимӗн те курмастӑм, чӳречере лампӑн сарӑ ҫуттинче хӗрарӑмӑн яштака кӗлеткине, ун пичӗн мӑнкӑмӑллӑ профильне тата клавиатура ҫийӗпе кайӑксем пек вӗҫсе ҫӳрекен шурӑ алӑсене ҫеҫ кураттӑм.
Музыка опьяняла меня, я ничего не видел, кроме окна и за ним, в жёлтом свете лампы, стройную фигуру женщины, гордый профиль её лица и белые руки, птицами летавшие по клавиатуре.

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Амӑшӗ ҫинчен вӑл яланах савӑнса тата нумай калаҫатчӗ, — ман умма хулленех ҫӗнӗ тӗнче уҫӑлса пыратчӗ, каллех эпӗ Марго королевӑна аса илеттӗм, ҫавӑ вара кӗнекесене шанассине, тата пурӑнӑҫпа интересленессине те тарӑхтарсах яратчӗ.
Про мать свою она говорила всегда охотно и много, — предо мною тихонько открывалась новая жизнь, снова я вспоминал королеву Марго, это ещё более углубляло доверие к книгам, а также интерес к жизни.

«Вырӑсем кабардинецсемпе ҫапӑҫнӑ е упӑшкин тупӑкӗ ҫине ӳксе вилекен хитре магометанка» тата ҫавӑн йышши пӗтӗм литература та ман кӑмӑла тултараймастчӗ, час-часах ҫилентерсе тарӑхтарса яратчӗ: ӗненме май ҫук япаласем ҫинчен йывӑр сӑмахсемпе каласа кӑтартса, кӗнеке манран, ухмахран кулнӑ пек, мӑшкӑлласа кулнӑн туйӑнатчӗ.
«Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга» и вся литература этого рода тоже не удовлетворяла меня, часто возбуждая злую досаду: казалось, что книжка издевается надо мною, как над дурачком, рассказывая тяжёлыми словами невероятные вещи.

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫавӑн пек пӑхасси ман куҫ умӗнче малтан пуҫласа вӗҫне ҫитичченех час-часах тӗлӗнмелле те йӗрӗнмелле хӑвӑртлӑхпа аталанса пынине хам ирӗклӗн те, ирӗксӗр те сӑнаса тӑрса, эпӗ эпӗ мӗн кураттӑм; Сидоров хӑйӗн салтак пурнӑҫне ӳпкелешнипе хӗрарӑмӑн ырӑ кӑмӑлне ҫавӑратчӗ, ӑна кӑмӑллӑн суйса ӳсӗртсе яратчӗ, пурте пулнӑ хыҫҫӑн вара, хӑй ҫӗнтерни ҫинчен Ермохина каласа кӑтартса, йӳҫӗ эмель ӗҫнӗ пек, пит-куҫне пӗркелентерсе суратчӗ.
Вольно и невольно наблюдая эти отношения, часто с поразительной и поганой быстротой развивающиеся на моих глазах с начала до конца, я видел, как Сидоров возбуждал у бабы доброе чувство жалобами на свою солдатскую жизнь, как он опьяняет её ласковой ложью, а после всего, рассказывая Ермохину о своей победе, брезгливо морщится и плюёт, точно принял горького лекарства.

VIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ӳслӗкне чарма хӑтланнипе унӑн кӑвак сӑн-питне юн килсе каятчӗ, вӑл питҫӑмартисене мӑкӑртса яратчӗ, куҫҫулӗ тухса каятчӗ, вӑл пукан ҫинчен сиккелесе ларса мана чышатчӗ.
От усилий сдержать кашель серое лицо его наливалось кровью, он надувал щёки, на глазах выступали слёзы, он ёрзал по стулу и толкал меня.

Эпӗ денщиксене ялсене ямашкӑн ҫырусем, савнисем патне ямашкӑн хутсем ҫырса параттӑм, ҫак мана кӑмӑла каятчӗ; анчах Сидоров валли ҫырусем ҫырасси ыттисене ҫырса панинчен лайӑхрах туйӑнатчӗ — вӑл кашни шӑматкунах Тулӑри йӑмӑкӗ патне ҫырусем яратчӗ.
Я писал денщикам письма в деревни, записки возлюбленным, мне это нравилось; но было приятнее, чем для других, писать письма для Сидорова, он аккуратно каждую субботу посылал письма сестре в Тулу.

Каҫсенче, лашасене тасатсассӑн, вӗсем витесем патне пӗр ҫаврӑмӑн пуҫтарӑнса тӑратчӗҫ те, хӗрлӗ пуҫлӑ пӗчӗк казак тӑрткаланса тӑракан ҫӳҫне силлесе илсе ҫинҫе сасӑпа пӑхӑр труба пек юрлама тытӑнатчӗ; хӑйне-хӑй хытарса, тӑсӑлса тӑрса, хуллен лӑпкӑ Дон ҫинчен, кӑвак Дунай ҫинчен хурлӑхлӑ юрӑ пуҫласа яратчӗ.
Бывало, по вечерам, вычистив лошадей, они соберутся в кружок около конюшен, и маленький рыжий казак, встряхнув вихрами, высоким голосом запоёт, как медная труба; тихонько, напряжённо вытягиваясь, заведёт печальную песню про тихий Дон, синий Дунай.

VII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика