Шырав

Доруца

— Доруца! — хӑй ӑна курнӑшӑн савӑннӑ пек кӑшкӑрса чӗнчӗ вӑл ҫамрӑка.
— Доруца! — воскликнул он, обрадованный встречей.

Доруца Федораш пирки шухӑшларӗ.
Доруца думал о Федораше.

— Пулин, ара! — терӗ унпа юнашар ларакан Доруца ҫак самантра хӑй нимӗн ҫинчен те шухӑшламан пек; хӑй паҫӑрхи пекех класс чӳречи витӗр аякри ҫурт тӑррисем ҫине пӑхрӗ.
— Ну и пусть! — беспечно пробормотал его сосед Доруца, не отводя от окна взгляда, устремленного куда-то поверх крыш.

Пӗчӗк Доруца сулӑнса кайса ҫӗре ӳкрӗ, пичӗпе алӑк сулли ҫумне ҫапӑнчӗ.
Потеряв равновесие, маленький Доруца упал, ударившись лицом о косяк двери.

Анчах Доруца тепӗр еннелле ҫаврӑнса ларчӗ, вара фанертан тунӑ линейкӑна хӑйӗн вӗтӗ шӑлӗсемпе кӑшлама пуҫларӗ, Ромышкану пирки йӑлтах маннӑ пек, тем пирки шухӑша кайса ларчӗ.
Но Доруца уже отвернулся и, покусывая своими мелкими белыми зубами фанерную линейку, о чем-то задумался, словно совсем забыв о Ромышкану.

Аллине йӗм кӗсйине чиксе, вӑл, никамран та хӑраман пек, Доруца ларакан хыҫалти парта патне хӑйӗн кукӑр урисемпе тапӑлтатса утса кайрӗ.
Глубоко засунув руки в карманы штанов, он с независимым видом проковылял на своих кривых ногах к задней парте, где сидел Доруца.

— Доруца! — ҫаннинчен туртрӗ ӑна хӑйпе пӗр парта хушшинче ларакан юлташӗ, пуҫӗпе кӑштах уҫӑлса тӑракан алӑк еннелле кӑтартса.
— Доруца! — потянул его за рукав сосед по парте, указывая головой на приоткрывшуюся дверь.

— Ҫаплах шӑнкӑравламарӗҫ-и вара? — ыйтрӗ Яков Доруца, сак ҫинче канӑҫсӑррӑн хускалкаласа.
— Разве звонка еще не было? — спросил Яков Доруца, беспокойно ерзая на скамье.