Шырав

Блюм

— Эпӗ те сире палларӑм, — терӗ Блюм ҫак кулла йӑнӑш ӑнлантарса, — ҫавӑнпа та манӑн каҫару ыйтмалла.
— Я тоже узнал вас, — сказал Блюм, ошибочно толкуя эту улыбку, — и должен извиниться.

Блюм ӑна пӑхса тӗпчесе ӗлкӗрчӗ, анчах тепӗр минутранах иккӗленетчӗ ахӑр: Ассунта ҫӳҫӗ хура-и е ҫутӑ-и?
Блюм успел рассмотреть ее, но уже через минуту затруднился бы определить, темные у Ассунту волосы или светлые.

— Кӗретӗп, эпӗ ӗшентӗм, — Ассунта, ахӑртнех, хыпаланать, ҫӗре сиксе анчӗ, лаша ҫилхинчен аллипе ҫатӑрласа тытнӑскер — вӑл Блюм ҫине самантлӑх те пӑхмарӗ, кӗҫех йӗнертен хӑпрӗ те палламан ҫын ҫумӗпе иртрӗ, Блюмӑн тепӗр пуҫ тайӑмне хуравласа пуҫне сӗлтрӗ.
— Уйду, я устала, — она, по-видимому, торопилась и спрыгнула на землю; ухватившись руками за гриву лошади, она ни разу не подняла глаз на Блюма и, оставив седло, прошла мимо незнакомца, наклонив голову в ответ на его вторичный поклон.

Блюм шлепкине хыврӗ те пуҫ тайрӗ, самантлӑх, анчах хатарлӑ аптӑравлӑх туять.
Блюм снял шляпу и поклонился, испытывая мгновенное, но тяжелое замешательство.

Анаталла лаша утса анатчӗ, ту ҫинчи ушкӑн Блюм куҫӗ умӗнче шайлӑн силленет-сулланать; Тингпа унӑн арӑмӗн пичӗ ҫине ҫӗрпе пӗлӗт пӗрлешнӗ тӗлте ирӗлсе хухакан хӗвелӗн каҫхи сӗвек пайӑркисем ӳкеҫҫӗ.
Под гору лошадь шла шагом; верховая группа мерно колыхалась на глазах Блюма; на лицо Тинга и его жены падали отлогие, вечерние лучи солнца, тающего на горизонте.

Тепӗр минутран Блюм шанчӑклӑнах уйӑрса илчӗ: ҫирӗп юртӑпа лаша чупать.
Через минуту Блюм мог с уверенностью различить твердую рысь лошади.

Блюм ҫул патне тухрӗ, чарӑнса тӑчӗ, сулахаялла та сылтӑмалла пӑхкалать: кактус ӳссе сарӑлнӑ пуш хир.
Блюм вышел к ней, остановился, посмотрел влево и вправо: пустыня, поросшая кактусами.

Тулта никам та курӑнмасть — Блюм садри сукмакпа утать; йӗри-тавра — ҫӳллӗ вулӑсен шурӑ тӗсӗ саланнӑ ырӑ шӑршӑллӑ сулхӑн; шупка кӗрен, шутсӑр йышлӑ венчиксен тарӑнӑшӗнчи чӗрӗ юр мӗльюн-мӗльюн хурт-кӑпшанкӑна сӗрлет-нӑйӑлтатать-мӑйлать-ҫатӑртатать; шӗвӗр вӗҫлӗ, йӗплӗ, ҫавра, сапака евӗрлӗ чӗнтӗрлӗ ҫулҫӑсен ярӑмӗсем пуҫ ҫийӗн тата малта вӑрттӑн ҫутӑ ӗнтрӗкӗн эрешӗсем пек ҫакӑнса тӑраҫҫӗ; сукмак вӗҫӗнче, карта леш енче, чул куписен хушшинче сӑртсем ҫинелле — Суаналла — чупакан чуллӑ ҫул каҫхи тусанра йӑлтӑртатса шуранкаланнӑ.
За дверью никого не было — Блюм двинулся по тропам сада, в душистой прохладе осыпанных белизной цвета высоких крон; живой снег бесчисленных, в глубине розовых, венчиков гудел миллионами насекомых; каскады остроконечной, иглистой, круглой, гроздьеподобной, резной листвы свешивались над головой и впереди узорами таинственных светлых сумерек; в конце тропы, за изгородью, ослепительно белела вечерней пылью каменистая, бегущая на холмы среди груд камней, дорога в Суан.

Блюм картах сикрӗ, карра йӗрӗнерех антарчӗ те шлепкине тӑхӑнса урама тухрӗ.
Блюм вздрогнул, с отвращением опустил штору, надел шляпу и вышел.

Блюм кӗпи ҫухавине вӗҫертрӗ, йӗпе кӑкӑрне сӑмса тутрипе шӑлса типӗтрӗ, карра аллипе сирчӗ те чӳречерен пӑхрӗ.
Блюм расстегнул воротник рубашки, вытер платком мокрую грудь, отвел рукой штору и выглянул.

Блюм вӑранчӗ, сиксе тӑчӗ, пӑчӑ сывлӑша ӗнтӗркевлӗ ӳпкипе тарӑннӑн сывласа ҫӑтрӗ те йӗри-тавра пӑхса ҫаврӑнчӗ.
Блюм проснулся, вскочил, глубоко вдыхая онемевшими легкими спертый воздух, и осмотрелся.

Темиҫе минут тӑршшӗ йывӑр тӗлӗрӳ тӑрӑмӗ татӑлчӗ те йӑшрӗ, кӗҫех ӑнӗн тӗшӗсӗр юхӑмне куҫрӗ; юлашкинчен ҫӑра тӗтре куҫӗсене карса хупларӗ те — Блюм ыйха путрӗ.
В продолжение нескольких минут состояние тяжелой дремоты обрывалось и рассеивалось, переходя в бесплодную работу сознания; наконец густой флер окутал глаза, и Блюм уснул.

Блюм чӑмӑрӗсене шӑнӑрлатса аллисемпе сулкалашрӗ, — сутӑнчӑкла шӑплӑха тытса пӑчӑртасса, лапчӑтасса, рехетлӗ, кӑмӑла ҫӑмӑллатакан кисретӳпе пин-пин татӑка ҫапса вакласса шанать тейӗн.
Блюм потрясал руками, стискивая кулаки, как будто надеялся поймать предательскую тишину, смять ее, разбить в тысячи кусков с блаженным, облегчающим грохотом.

Блюм вӗсене ҫывӑхрах курать — хӑйӗн аллисем тейӗн; ут чӗрнисем унӑн пичӗ тӗлӗнчех тӑнкӑртатса чанклатаҫҫӗ; ҫывӑхрах, чӗркеленчӗксемпе витӗннӗ ура пакӑлчакӗсен тӗссӗрленнӗ ҫӑмӗпе, — ҫулланнӑ сӳрӗк лашасен ура чӗрнисем.
Блюм видел их так же близко, как свои руки; они тупо щелкали перед самым его лицом; все ближе, с выцветшей шерстью лодыжек, покрытые трещинами, копыта равнодушных пожилых лошадей.

Тимлӗн тӗмсӗлсен Блюм таҫта аялта ҫутӑ пӑралук таткине уйӑрса илчӗ: ку — юхан шыв.
Всмотревшись, Блюм различил внизу кусок светлой проволоки — это была река.

Блюм аллисене сӑтӑркаларӗ та кравать ҫине ларчӗ, тӑчӗ, чӳрече каррине ҫӗклесе тулалла пӑхрӗ.
Блюм потер руки, сел на кровать, встал, приподнял занавесь и выглянул.

Ҫӗр урай, пӗрене стенасем — вӗсене ластӑксем-ҫулсем якатнӑ, лакпа витнӗ симӗс веерсем евӗрлӗ типӗ ҫулҫӑсемпе тирпейлӗн капӑрлатнӑ; минтерлӗ, ҫӑм утияллӑ лутра кравать; сӑрламан пысӑк сӗтел; темиҫе кӗнеке, ҫырса тултарнӑ хутламсем, пысӑк икӗ чӳречен улӑм каррисем, хытӑ пукансем, пуҫелӗк тӗлӗнче ҫакса хунӑ икӗ пӑшал, — ҫаксем пурте Блюм ҫине витӗмлӗ, тиркевлӗ ҫыхӑнулӑхпа пӑхаҫҫӗ: тӑпра — чӗнтӗрлӗ минтерпе, пӑшал кӗпҫи — пичет страниципе, пӗренесем — туалет тӗкӗрӗпе, тискерлӗх — шухӑшпа, кӑнттам ансатлӑх — хӗрарӑм пуррилӗхпе.
Земляной пол, бревенчатые стены, отполированные тряпками и годами, убранные сухими листьями, похожими на лакированные зеленые веера; низкая кровать с подушкой и меховым одеялом; большой некрашеный стол; несколько книг, исписанная бумага, соломенные занавеси двух больших окон, жесткие стулья, два ружья, повешенные над изголовьем, — все это смотрело на Блюма убедительным, прихотливым сочетанием земли с кружевной наволочкой, ружейного ствола — с печатной страницей, бревен — с туалетным зеркалом, дикости — с мыслью, грубой простоты — с присутствием женщины.