Шырав

Шырав ĕçĕ:

янӑ сăмах пирĕн базăра пур.

янӑ (тĕпĕ: янӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Хӑшӗсем вӗсенчен хӑйсене хӑйсем мӑйракасӑмса тирӗнчен явнӑ нумай вӗҫлӗ нухайккӑсемпе турта-турта ҫапнӑ, теприсем кӗске ҫӗҫӗпе кӑкӑрне е хулпуҫҫине вӑрӑм сурансем каса-каса янӑ, виҫҫӗмӗшсем ҫӑварӗсене пӳрнисемпе турта-турта ҫурнӑ, хӑлхисене тӑпӑлтарнӑ, пичӗсене чӗрнисемпе чӑрмаланӑ.
Некоторые из них стегали себя многохвостыми плетками из кожи носорога, другие наносили себе короткими ножами в грудь и в плечи длинные кровавые раны, третьи пальцами разрывали себе рты, надрывали себе уши и царапали лица ногтями.

XI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 85–143 с.

— Кала! — майра-патша хаяррӑн йынӑшса янӑ та пиҫӗ пӳрнисемпе Элиавӑн хура кӑтрисене ҫатӑр ярса тытнӑ, пит-куҫне ҫӳхе хитонӑн кӗмӗл ҫӗввисемпе чӗртерсе-шӑйӑрттарса, ун пуҫне хӑй ӳт-пӗвӗ ҫумне пӑчӑртаса хунӑ.
— Говори! — яростно простонала царица, и, вцепившись своими гибкими пальцами в черные кудри Элиава, она притиснула его голову к своему телу, царапая его лицо серебряным шитьем своего прозрачного хитона.

— О, мӗнлерех юрататӑн эсӗ ӑна, майра-патша! — йӳҫенчӗк ӗсӗклӳпе йынӑшса янӑ Элиав.
— О, как ты его любишь, царица! — сказал Элиав с горьким стоном.

Пуҫ янӑ ҫӗртен…
Из ссылки…

40-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Унтан, катӑркас тӗми хыҫӗнчен, хура путек тир ҫӗлӗкӗ тӑхӑннӑ, шинель пуставӗнчен ҫӗлетнӗ ӑшӑ курткине йӳле янӑ пӗр этем тухса тӑчӗ.
А затем из-за куста боярышника показался человек в черной смушковой шапке и в теплой распахнутой куртке шинельного сукна.

Упӑшки уйӑрса янӑ Лушка Нагульнова, савӑнӑҫлӑ та путсӗр хӗрарӑм, ака вӑхӑтӗнчех хирте ӗҫлеме тытӑнчӗ.
Еще во время сева Лушка Нагульнова, разведенная жена и веселая, беспутная бабенка, стала работать в поле.

39-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Вӑл вӗтлӗх тӗмисем патне чупса ҫитесси пӗр пилӗк чалӑша яхӑн юлсан, милиционер чӗркуҫленсе тӑнӑ та винтовкине ҫӗклесе иккӗмӗш хут персе янӑ хыҫҫӑн, виҫҫӗмӗш хутӗнче Дымока вилмеллех персе ӳкернӗ.
До кустов оставалось саженей пятнадцать, тут-то милиционер стал на колено, вскинул винтовку и с третьего выстрела положил Дымка насмерть.

37-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

— Ун пек пулсан, ан тив Давыдов «Молот» хаҫатра пӗлтерӳ ҫаптарса кӑлартӑр: пуҫилле янӑ ҫынсене, хӑйсен вӑхӑтне пурӑнса ирттернисене, пурне те колхоза илетпӗр, тесе пӗлтертӗр… — терӗ вӑл Андрей Разметнова.
— Тогда уж пущай Давыдов объявление в «Молоте» пропечатает, что всех ссыльнопоселенцев, какие отбыли выселку, он в колхоз будет принимать… — говорил он Андрею Размётнову.

Анчах ӑпӑр-тапӑр япалусене эпир валеҫсе янӑ ӗнтӗ.
А вот барахлишко твое мы роздали.

Раскулачить тунӑ Гаев пуҫ янӑ ҫӗртен Гремячий Лог хуторне таврӑнчӗ: крайри суйлав комиссийӗ ӑна граждан прависене панӑ.
В Гремячий Лог вернулся из ссылки раскулаченный Гаев: краевая избирательная комиссия восстановила его в правах гражданства.

Лаптӑкпа юнашар ҫерем ҫинче тӑварса янӑ вакӑрсем курӑк ҫисе ҫӳреҫҫӗ, плугпа ӗҫлекен ҫухаҫӑ Аким Бесхлебнов, стана ҫитиччен те утма ӳркеннине пула, пуҫӗ ҫийӗнченех сӑхманпа витӗнсе суха касси хӗррине выртнӑ та, йӑсласа ҫӑвакан ҫумӑр шавӗпе тӗлӗрсе кӑтӑш пулнӑ.
Около нее на попасе ходили выпряженные быки, а плугатарь — Аким Бесхлебнов, — ленясь идти на стан, лег на борозде, укрылся с головой зипуном и придремал под шепелявый говор дождевой капели.

36-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Кунта вара Любишкин чӑтса тӑрайман: йӗс ҫӑпала ярса тытнӑ та, сиксе тӑрса, мӗн сасси ҫитнӗ таранах хытӑ кӑшкӑрса янӑ:
Тут уж Любишкин не выдержал: ухватив в руку медный половник, он привстал, гаркнул во всю глотку:

Тен, ку ӗҫ ҫавӑнпах пӗтнӗ пулӗччӗ, анчах хӗрарӑмсем ытла та тарӑхтарса ҫитернипе, Щукарь ҫапла кӑшкӑрса янӑ:
Быть может, на том дело и кончилось бы, если бы вконец разозленный бабами Щукарь не крикнул:

Мӗн ҫитертӗн эсӗ пире?! — ҫухӑрса янӑ Аниська, Доннецковсен кинӗ, унтан ӳлешсе ҫухӑрашма тытӑннӑ: — Ара халь эпӗ йывӑр ҫын-ҫке-ха!
Чем же ты нас накормил?\! — взвизгнула Аниська, сноха Донецковых, и с подвывом заголосила: — Ить я зараз в тягостях!

Ытлашши йӗрӗнсех кайман казаксем ҫакӑн майлӑ ҫаптарнӑ: «Халӗ ӗнтӗ причасти сыпса курасси пулмарӗ сирӗн!» — юриех хӑраса ӳкенҫи пулса кӑшкӑрса янӑ Куженков.
Казаки, отличавшиеся меньшей брезгливостью, поддержали его: «Не видать вам теперича причастия!» — в притворном ужасе закричал Куженков.

— Тӑвансем! — кӑшкӑрса янӑ ҫав тери тӗлӗнсе хытса кайнӑ Аким Бесхлебнов.
— Братцы! — воскликнул потрясенный Аким Бесхлебнов.

Вӑл аллинчи кашӑкне сарса хуна ратнеллӗ пир татӑкӗ ҫинелле ывӑтса янӑ та тинкеререх пӑхнӑ: Любишкинӑн чӗтрекен аллинче ҫинҫешке шӑмӑ татӑкӗ сулланса тӑнӑ, ҫав шӑммӑн ҫурхах карса илнӗ юплӗ-юплӗ вӗҫӗсенче пӗчӗкҫеҫ чӗрнесем курӑннӑ…
Он кинул на разостланное ряднище ложку, всмотрелся: в подрагивающей руке Любишкина болталась хрупкая косточка, оперенная на конце перепонками и крохотными коготками…

Ну, кунталла пӑх-ха, — каш-шеварррр! — мӗкӗрсе янӑ вӑл.
А ну, гляди сюда, каш-ше-варррр! — зарычал он.

Любишкин хутортан пырса ҫитнӗ ҫӗре унӑн виҫӗ витре кӗрекен хуранти шыв вӗреме кӗнӗ, пиҫсе сарӑла пуҫланӑ вир кӗрпи сиксе тухас пек вӗресе хӑпарать, татӑкӑн-хатӑкӑн вакласа янӑ чӑх какайӗнчен ҫу шӑранса тухать.
А к приезду Любишкина из хутора у него уже кипела в трехведерном котле вода, выпрыгивало разварившееся пшено, и порезанная на куски курятина истекала наваристым жиром.

Пӑтӑ ҫине тураса яма ӑна шӑнҫу патӑм, вӑл ҫавна кӳпнӗ те янӑ, пӑттине ытлашши тӑварлӑ тунӑ тата темле лӑймакаллӑ пӗҫернӗ…
Сала выдал ему затолочь в кашу, а он его слопал, а кашу пересолил и сварил с какими-то пенками…

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика