Шырав

Шырав ĕçĕ:

Кӑшт сăмах пирĕн базăра пур.

Кӑшт (тĕпĕ: кӑшт) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унтан, пуҫӗ ҫине картуз лартрӗ те, кӑшт куштанланса ҫӳреме юратса тӑхӑнакан пушмакӗсӗрех, пекарньӑран хӑвӑрт тухса кайрӗ.
И, надев на голову картуз, он даже без опорок, в которых обыкновенно щеголял, быстро вышел из пекарни.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

— Ан калаҫ кирлӗ-мара! — терӗм эпӗ ӑна кӑшт именерех.
— Ну, это уж ты ерундишь! — несколько смущенно сказал я ему.

— Ҫуррине кӑшт ҫитеймерӗм….
— Меньше половины…

Коновалов итлетчӗ-итлетчӗ те мана, кӑшт вӑхӑт иртсен, тутине сиктеркелесе, хам панӑ сӑмаха астума хушатчӗ.
Коновалов слушал меня, шевелил губами и чрез некоторое время напоминал мне о моем обещании.

Ӗҫлеме юрататчӗ вӑл, хавхаланса ӗҫлетчӗ, кӑмака начар пӗҫерсе кӑларсан е чуста ерипен хӑпарать пулсан, ҫиленмеллипех ҫиленетчӗ те чӗрӗрех ҫӑнӑх сутӑн илнӗшӗн хуҫана ятлатчӗ; ҫӑкӑрсем кӑмакаран ҫап-ҫавракан, хӑпартланса, кирлӗ чухлӗ ҫеҫ хӗрелнӗ, ҫӳхе те ҫыртсан кӑшт ҫатӑртатакан питлӗ пиҫсе тухсан, вӑл ача пек савӑнатчӗ, кӑмӑллӑччӗ.
Он любил работать, увлекался делом, унывал, когда печь пекла плохо или тесто медленно всходило, сердился и ругал хозяина, если он покупал сырую муку, и был по-детски весел и доволен, если хлебы из печи выходили правильно круглые, высокие, «подъемистые», в меру румяные, с тонкой хрустящей коркой.

Чавса хутланнӑ ҫӗрти ӳчӗ ҫинче шӑл йӗрӗсем — хӗррисем кӑшт ҫеҫ пӗрлешӗнмен икӗ хире-хирӗҫ ҫурма-ункӑ лайӑхах палӑрса тӑрать.
На коже руки около локтевого сгиба был ясно виден шрам — два полукруга, почти соединявшиеся концами.

Кашни ларӗ ҫине чӳречерен кӑшт ҫутӑ ярӑмӗ ӳкет.
На каждый ларь ложилась из окна тусклая полоса света.

Салтак, хӑйӗн вӑйне, ҫав хушӑрах хуҫа ним тума пултарайманнине хӑнӑхнӑскер, халӗ хуҫан сӑмахӗ ӑна кӑшт урӑлтарчӗ: хӑй ӗҫне начар пӗлнӗ пирки, вырӑн тупма питӗ хӗн иккенне ӑнланнӑ вӑл.
Солдат привык чувствовать свою силу и безвыходность положения хозяина, заявление последнего несколько отрезвило его: он понимал, как трудно ему с его плохим знанием ремесла найти себе место.

Эпӗ ҫак кӗске заметкӑна вуласа тухрӑм та, ҫав шухӑшлӑ ҫын пурнӑҫран мӗн сӑлтавпа пӑрахса кайма шут тытнине, тен, кӑшт уҫҫӑнрах ӑнлантарса пама пултарӑп, тесе шухӑшларӑм: эпӗ ӑна пӗлеттӗм.
Я прочитал эту краткую заметку и подумал, что мне, может быть, удастся несколько яснее осветить причину, побудившую этого задумчивого человека уйти из жизни, — я знал его.

Кӑшт хушӑран: «Хӑй килет», — тени илтӗнчӗ.
«Вон и сам идет!» — услышал он голоса собравшихся в подъезде.

Ванчӑк чӳрече // Денис Гордеев. «Халӑх шкулӗ – Народная школа» №5/2019 стр. 56-60

Эпӗ кӑшт вӗрилентӗм, ваше высокороди, анчах алӑ хумасан та юрамасть.
Погорячился, ваше высокородие, ну да ведь без того нельзя, чтоб не побить.

Унтер Пришибеев // Иван Юркин. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 81–88 стр.

Анчах та эпӗ ҫапла шутларӑм: хам ҫуралнӑ ҫӗре, Бырлат хӗррине таврӑнмалӑх кӑшт та пулин укҫа тусан, сӑнчӑрсем тепле ҫирӗп пулсан та, татӑпах вӗсене, терӗм.
Но я подумала тогда, что ведь, если я достану немного денег, чтобы воротиться к себе на Бырлад, я порву цепи, как бы они крепки ни были.

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Пичӗ, ӗнси, аллисем унӑн пӗтӗмпех куштӑрканӑ; енчен ватӑ Изергиль кӑшт хускалас-тӑвас пулсан, типсе хӑрнӑ ӳт-тирӗ унӑн татӑкӑн-татӑкӑн сапаланса каяс пек, ман умма вара тӗксӗм хура куҫлӑ ҫара кӗлетке ҫех тӑрса юлас пек туйӑнать.
Кожа на лице, шее и руках вся изрезана морщинами, и при каждом движении старой Изергиль можно было ждать, что сухая эта кожа разорвется вся, развалится кусками и предо мной встанет голый скелет с тусклыми черными глазами.

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Ҫынна кӑшт кӑна вӗлерейменшӗн ан вӑтан!
Не стыдись, что человека чуть не убил!

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Унӑн пуҫӗ аялалла усӑнчӗ, ҫавӑнпа та сӑн-питне Челкаш кураймарӗ, Гаврилӑн пӗрре хӗрелекен, тепре шуралакан хӑлхисем ҫеҫ кӑшт палӑрчӗҫ.
Голова его была опущена, выражения его лица Челкаш не видал, смутно видны были только уши Гаврилы, то красневшие, то бледневшие.

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Вӑл, хӑйӗн мӑнкӑмӑллӑхне — лара-тӑра пӗлмен маттурӑн чӑрсӑрлӑхне кӑшт та пулин, кам та пулин тӗкӗнсен, пуринчен ытла хӑй умӗнче этем хакне тӑман ҫын тӗкӗннӗ чухне, ялан пекех кӑкӑрӗнче йӗкӗлтекен япала, пӗҫертсе янине туйнӑ.
Он почувствовал это раздражающее жжение в груди, являвшееся всегда, чуть только его самолюбие — самолюбие бесшабашного удальца — бывало задето кем-либо, и особенно тем, кто не имел цены в его глазах.