Шырав

Шырав ĕçĕ:

аван сăмах пирĕн базăра пур.

аван (тĕпĕ: аван) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Аван ача ҫак Оленин, — терӗ ӑсатакансенчен пӗри.
— Славный малый этот Оленин, — сказал один из провожавших.

I // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

— Сывӑ пул, питӗ аван ҫын эсӗ! — терӗ йӑваш куҫлӑ, пӗчӗк те илемсӗр господинӗ.
— Прощай, ты отличный малый! — сказал господин маленький и дурной с кроткими глазами.

— Пурте ҫакнашкал акӑ вӗсем, чи-чи аван, чи ҫепӗҫ тесе тӑраканнисем таранчченех, питӗ лайӑх аттесемпе тимлӗ-кӑмӑллӑ упӑшкасем, — службӑра вӗсем пуртех те ирсӗр, хӑравҫӑ, хаяр, айван тискер кайӑксем пула-пула тӑраҫҫӗ.
— Вот так и все они, даже самые лучшие, самые нежные из них, прекрасные отцы и внимательные мужья, — все они на службе делаются низменными, трусливыми, злыми, глупыми зверюшками.

XXI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Кам-ха пирӗн службӑра аван та вӑрах хушӑ тӑрать?
Кто у нас служит хорошо и долго?

Малтанах Ромашов именчӗ, килме килӗшнӗшӗн, ҫирӗп тӑрайманшӑн хӑйне хӑй кӳренчӗ, ӑна йӗрӗнӗҫлӗччӗ, тӑкӑсчӗ, кунашкал аван мар туйӑм вӑл ӳсӗрсем хушшине лекнӗ кашни урӑ ҫыннах пулса иртет.
Сначала Ромашов стеснялся, досадовал на самого себя за уступчивость и испытывал то нудное чувство брезгливости и неловкости, которое ощущает всякий свежий человек в обществе пьяных.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Мана та аван мар, тӑванӑм, мана та начар, ӗненсем мана.
И мне нехорошо, голубчик, мне тоже нехорошо, поверь мне.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ну, аван.
Ну, хорошо.

Чӗри унӑн, аван мара сиснипе, салхун нӑйкӑшӑнса илчӗ.
Сердце у него тоскливо заныло от тревожного предчувствия.

— Питӗ аван.
Куҫарса пулӑш

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Мӗн, капитан, аван салтак-и вӑл сирӗн?
— Что, капитан, он у вас хороший солдат?

Эсӗ аван пӗлетӗн, Шевчук, анчах мӑрӑлтатса калаҫатӑн.
Ты хорошо знаешь, Шевчук, только мямлишь.

XI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Аван мар ку, терӗм эпӗ…
— Я сказал, что это нехорошо…

X // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Аван перекенсене пӗр полкран теприне кивҫенле илсе каяттӑмӑр.
Из одного полка в другой брали взаймы хороших стрелков.

Ватӑ «бурбон» подпрапорщика лайӑх фронтҫӑ пулнӑшӑн тата устава ҫав тери аван пӗлнӗшӗн таҫта шалта, чӗри тӗпӗнче, кӑмӑллатчӗ.
Старый «бурбон» в глубине души питал слабость к подпрапорщику, как к отличному фронтовику и тонкому знатоку устава.

Ҫав минутра Ромашов хӑйне хӑй, — намӑсланнӑскере, шӑтарасла тинкернине пула мелсӗррӗн те килпетсӗррӗн утса пыраканскере, — куҫӗ умне кӑларса тӑратрӗ те, ӑна пушшех аван мар пулса кайрӗ.
В эту минуту Ромашов представил себе самого себя — сконфуженного, идущего неловкой походкой под устремленными на него глазами, и ему стало еще неприятнее.

Ҫук, мӗнпур айӑпа ансӑр шутлавлӑ та мӗскӗн хӗрарӑм ҫине тиесе, вӑл аван мар, хӑравҫӑлла та илемсӗрле турӗ, тем тесен те, аван мар, халӗ, туять, лешӗ лере, шалти пӳлӗмре, ҫухалса кайнӑскер те хурхӑ пусса лартнӑскер, хевтесӗр ҫиллине шӑнараймасӑр, йӳҫҫӗн татӑлса макӑрать, куҫӗсем хӑйӗн шыҫса, хӗрелсе тухнӑ.
Нет, теперь он чувствовал, что поступил нехорошо, трусливо и неискренно, свалив всю нравственную вину на ограниченную и жалкую женщину, и воображал себе ее горечь, растерянность и бессильную злобу, воображал ее горькие слезы и распухшие красные глаза там, в уборной.

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Кавалье, ан аван!
— Кавалье, ан аван!

Аван мар-с!
Нехорошо-с!

VII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Аван мар-с, — хырӑм тӗпӗнченех янласа тухрӗ тейӗн, хӑрлатакан баспа пуҫларӗ те вӑрӑм пауза турӗ командир.
— Нехорошо-с, — начал командир рычащим басом, раздавшимся точно из глубины его живота, и сделал длинную паузу.

Мӗншӗн тесен мана ачаранпах: пурнӑҫра чи хакли, чи тӗппи — служба, унта хырӑм та тутӑ, тумӗ те лайӑх, — тесе ҫирӗплетнӗ ҫине-ҫинех, халӗ те мӗнпур ҫӗрте ҫапла калаҫҫӗ Философи, теҫҫӗ вӗсем, ниме тӑман япала, ку вӑл ӗҫсӗр аптӑранисемпе тӑрӑшуллӑ амӑшӗ еткерлӗх хӑварнисемшӗн ҫеҫ аван.
Потому что мне с детства твердили и теперь все кругом говорят, что самое главное в жизни — это служить и быть сытым и хорошо одетым, а философия, говорят они, это чепуха, это хорошо тому, кому нечего делать, кому маменька оставила наследство.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика