Шырав

Доруца

Хресчен ачине, токарнӑй мастерскойра ӗҫлекен Филипп Ромышкануна ячейкӑна илесси пирки ыйту хускатсан, Доруца ку сӗнӳпе килӗшрӗ.
А когда был поставлен вопрос о приеме в ячейку Филиппа Ромышкану из токарной, сына крестьянина, Доруца поддержал это предложение.

Доруца ӑна итлесе те пӗтермерӗ, ҫав тери тарӑхса кайрӗ:
Не дослушав его, Доруца вышел из себя:

Федораш Доруца пӗвӗпе лутра, ӑна шкулта тытмасан та пултараҫҫӗ, ҫавӑнпа вӑл ӗҫре уйрӑмах хытӑ тӑрӑшать, дирекци мӗн хушнине йӑлтах ҫине тӑрса тӑвать.
Поэтому маленький Доруца особенно усердствовал в работе, старательно выполняя все приказы начальства.

Чи малтан пухусенче сехечӗ-сехечӗпе нимӗн чӗнмесӗр шухӑшласа ларнӑ илемлӗ сӑн-питлӗ, ырӑ чунлӑ Доруца, малашнехине ӗмӗтленме юратаканскер, халӗ ҫакӑн пек йӗрке тӑвасшӑн питех те тӑрӑшрӗ:
Красивый, мечтательный и добрый по натуре, Доруца, который целыми часами кряду мог бывало сидеть с отсутствующим, задумчивым взглядом, теперь стал самым ярым сторонником этой установки:

Уйрӑмах Яков Доруца ҫакӑн пек тӑвасшӑн ҫине тӑчӗ.
Этого особенно требовал Яков Доруца.

— Ҫапла, хуҫасене сифонсем юлашки вӑхӑтра тем пирки питех те нумай кирлӗ пула пуҫларӗҫ, — ҫилӗллӗн пӳлчӗ ӑна Доруца.
— Да, что-то уж больно много сифонов с некоторых пор понадобилось господам, — злобно прервал его Доруца.

Вулама чарӑнсан, Доруца аялти нар ҫинче калаҫнине итлерӗ.
Перестав читать, Доруца прислушивался к разговору в «подвале».

Доруца отсутствовал…

Анчах Доруца халӗ нимӗн те илтмерӗ.
Но Доруца уже ничего не слышал.

— Доруца!
— Доруца!

— Мӗн, ҫӑра-и? — терӗ Доруца хута йӗрӗнчӗклӗн хӑй тӗлӗнчен аяккалла сирсе.
— А, замок! — сказал Доруца, с презрением отстраняя бумагу.

Шартах сикнипе, Доруца брошюрӑна хӑвӑрт утиял айне пытарса чикрӗ.
Вздрогнув, Доруца спрятал брошюру под одеяло.

Ыттисем курасран утиял айне пытарса тытса, краҫҫын лампи ҫывӑхне хутланса выртнӑ Доруца пикенсех брошюра вулать.
Согнувшись в три погибели над коптилкой и пряча от постороннего глаза под одеяло брошюру, Доруца погрузился в чтение.

Шкула маркӑсем, листовкӑсем тата ҫавӑн йышши япаласем кам илсе пынине халӗ тин ӑнлантӑм, — терӗ хумханса Анишорӑна Доруца, ун ҫине чунтан хисепленӗ пек кӑмӑллӑн пӑхса.
Теперь я понимаю, кто это приносил в школу марки, листовки и все остальное, — волнуясь, говорил Доруца Лнишоре, глядя на нее с глубокой признательностью.

— Пӑх-ха, мастер хӗрӗ Анишора Цэрнэ кунта ҫӳрет, — кӑруҫҫель еннелле кӑтартса пӑшӑлтатрӗ Доруца.
— Смотри, вон дочка мастера, Анишора Цэрнэ, — прошептал Доруца, показывая на карусель.

Сасартӑках ӑна Доруца айӑкӗнчен тӗртрӗ:
Вдруг Доруца подтолкнул его:

— Эпӗ хамӑн аннене те, аттене те, шӑллӑма та астумастӑп, — терӗ вӑл Доруца шӑплансан.
— А я не знал ни матери, ни отца, ни брата, — сказал он, когда Доруца замолчал.