Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫӑм сăмах пирĕн базăра пур.

ҫӑм (тĕпĕ: ҫӑм) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӗсем хывӑнса, кӗпи-йӗмӗсене йытҫырли тӗми айне хума ҫеҫ ӗлкӗрнӗччӗ, ҫав вӑхӑтра инҫетре, икӗ ҫыран хушшине ӳкнӗ хӗвел пайӑрки йӑлтӑрккийӗ леш енче темле шӗвӗр тӑрӑллӑ ҫӑм шӗлепке евӗр хура япала курӑнса кайрӗ.
И только разделись и сложили под кустом боярышника одежду, как вдали, за солнечным пояском, перекинутым с берега на берег, показалось что-то темное, похожее на войлочную шляпу с махорком.

II // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Парнисем чӑнах та нумай иккен: ҫӑм свитерсем, перчеткесем, носкисемпе шарфсем, ҫӗлӗксемпе алсасем, тапак тултарнӑ енчӗксем, портсигарсемпе зажигалкӑсем, печени тата конфет тултарнӑ кулӗксем, хӗр аллипе юратса тӗрленӗ пӗчӗк тутӑрсем…
А подарков и в самом деле было много: шерстяные свитеры, перчатки, носки и шарфы, шапки и рукавицы, кисеты с табаком, портсигары и зажигалки, кульки с печеньем и конфетами, платочки, любовно расшитые девичьими руками…

XXI // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Пӳртумӗнче лутрарах та тачка ӳтлӗ ватӑрах хӗрарӑм курӑнса кайрӗ, хӑй вӑл килте ҫыхнӑ кӑвак ҫӑм кофта тӑхӑнса янӑ.
На крыльце показалась дородная пожилая женщина в серой шерстяной кофте.

II // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Курӑксемпе ҫулҫӑсенчен ҫавӑрса, шурӑ ҫӑм сарса тунӑ йӑвара вӑл ҫичӗ кролик ҫури курчӗ.
Продолжала копать и наконец среди травы, листьев и белого пуха увидела семь крошечных зверьков.

Кроликсем тата кушак // Николай Петров. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 45–52 стр.

Хӗрлӗрех ҫӑм пуснӑ пӗчӗк аллинчи пӳрнисем шалалла хутланнӑ, чӗрнисене хӗрлӗпе пӗветнӗ.
На маленьких кистях рук, поросших рыжими волосами, пальцы были загнуты внутрь и ногти выкрашены красным.

IX // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Ванюшӑн ҫавӑрса ҫыхнӑ шарфӗнчен, ҫӑм аттисенчен, ыйхӑллӑ пит-куҫӗнчен ӑна хӑй патне чӗнекен урӑх пурнӑҫ сасси — ӗҫлӗ, асаплӑ, канӑҫсӑр пурнӑҫ сасси илтӗнчӗ.
В его обвязанном шарфе, в его валяных сапогах, в его заспанном лице ему послышался голос другой жизни, призывавшей его, — жизни трудов, лишений, деятельности.

I // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Егорушка тӗлӗнсе итлерӗ, карчӑкӑн питне, ҫӑм пӗрчиллӗ шӗпӗнне, куҫҫуль йӗрӗсене сӑнарӗ…
А Егорушка слушал, дремал и рассматривал лицо старухи, ее бородавку с волосками, полоски от слез…

VIII // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Хӑй ҫӑм миххисем ҫинче марри, йӗри-тавра типӗ пулни, мачча ҫинче аслати авӑтса ҫиҫӗм ҫиҫменни уншӑн темле питӗ тӗлӗнмелле япала пек туйӑнса кайрӗ.
Ему казалось странным, что он не на тюке, что кругом всё сухо и на потолке нет молний и грома.

Часах хӗвел тухрӗ, ҫӗре, ҫӑм миххисене, Егорушка тумтирне типӗтрӗ, анчах михӗ ҫинче выртакан ача ҫаплах чӗтрерӗ те чӗтрерӗ-ха.
Егорушка лежал на тюке и дрожал от холода, хотя солнце скоро показалось на небе и высушило его одежду, тюк и землю.

VII // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Витене ҫумӑрпа йӗпеннӗ шурӑ йытӑ кӗчӗ те Егорушка ҫине тӗлӗнсе пӑхрӗ; пичӗ ҫинче ҫӑм таткисем папильотка пек ҫакӑнса тӑраҫҫӗ хӑйӗн.
Большая белая собака, смоченная дождем, с клочьями шерсти на морде, похожими на папильотки, вошла в хлев и с любопытством уставилась на Егорушку.

Вӑл чӗркуҫҫийӗсем витӗнменнине асӑрхарӗ, чӑптине тӳрлетесшӗн пулчӗ, анчах ҫав вӑхӑтра ҫул ҫине, туртасемпе ҫӑм миххисем ҫине тем тӑкӑнса шакӑртатма пуҫларӗ.
Он заметил, что колени его не прикрыты, и хотел было поправить рогожу, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге, потом по оглоблям, по тюку.

Егорушка Пантелее те, ҫӑм миххине те, хӑйне те курмарӗ; вӑл нумаях пулмасть уйӑх ҫутатнӑ еннелле чалӑшшӑн пӑхрӗ, анчах унта та, лав ҫинчи пекех, сӗм-тӗттӗм иккен.
Егорушка не увидел ни Пантелея, ни тюка, ни себя; покосился он туда, где была недавно луна, но там чернела такая же тьма, как и на возу.

Карӑнса та чӗтренсе, чӑпта унталла-кунталла туртӑнчӗ, ҫӑм миххине, Егорушка питне ҫапа-ҫапа илчӗ.
Встрепенувшись, рогожа рванулась во все стороны и захлопала по тюку и по лицу Егорушки.

Ҫак ҫынсем те, вут таврашӗнчи мӗлкесем те, ҫӑм миххисем те, кашни минутрах аякра ялтӑртатакан инҫетри ҫиҫӗм те — пурте халӗ ӑна чунсӑр та хӑрушшӑн туйӑнчӗҫ.
И эти люди, и тени вокруг костра, и темные тюки, и далекая молния, каждую минуту сверкавшая вдали, — всё теперь представлялось ему нелюдимым и страшным.

Ҫӑм миххи ҫинче аллисемпе те, урисемпе те туртӑна-туртӑна йӗнӗ май вӑл пӗр сӑмах ҫеҫ пӑшӑлтатрӗ:
Лежа на тюке и плача, он дергал руками и ногами, и шептал:

Вӑл хӑйӗн лавӗ патне кайрӗ те ҫӑм миххи ҫине хӑпарса выртрӗ.
Он пошел к своему возу, взобрался на тюк и лег.

VI // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Халь ӗнтӗ ҫулӑн мӗнпур сарлакӑшне, ҫӑм лавӗсене, туртасене, апат чӑмлакан лашасене пӗтӗмпех курма май пур; леш енче тепӗр хӗрес мӗлки уҫӑмсӑррӑн палӑрать…
Теперь уж видно было дорогу во всю ее ширь, тюки, оглобли, жевавших лошадей; на той стороне неясно вырисовывался другой крест…

Ҫул хӗрринчи хӗрес, ҫӑм лавӗсем, ирӗк ҫеҫенхир, вут тавра ларакан ҫынсен пурнӑҫӗ-шӑпи — ҫаксем хӑйсем тӗллӗн кӑна та мӗн тери юмахри пек илемлӗ, хӑрушӑ, ҫавӑнпа пулман япалан е юмахӑн арӑш-пирӗшӗ сисмесӗрех тӗксӗмленет, чӑн пурнӑҫпа варӑшса каять.
Крест у дороги, темные тюки, простор и судьба людей, собравшихся у костра, — всё это само по себе было так чудесно и страшно, что фантастичность небылицы или сказки бледнела и сливалась с жизнью.

Лавҫӑсен куҫне вут ҫути йӑмӑхтарать, ҫавӑнпа вӗсем аслӑ ҫулӑн пӗр пайне ҫеҫ кураяҫҫӗ, ҫӑм миххи тиенӗ лавсемпе лашасем тӗттӗмре килӗшӳсӗр купаланӑ сӑрт-тусем пек туйӑнаҫҫӗ.
Подводчикам свет бил в глаза, и они видели только часть большой дороги; в темноте едва заметно в виде гор неопределенной формы обозначались возы с тюками и лошади.

Егорушка каллех ҫӑм миххи ҫине хӑпарса выртрӗ, лав, хуллен чӗриклете-чӗриклете, унталла-кунталла суланкаларӗ, аялта Пантелей утса пычӗ, урисемпе тӑпӑртатса, пӗҫҫисене аллипе ҫапа-ҫапа илчӗ, сывлӑшра, ӗнерхи пекех, ҫеҫенхир кӗвви янӑраса тӑчӗ.
Опять Егорушка лежал на тюке, воз тихо скрипел и покачивался, внизу шел Пантелей, притопывал ногами, хлопал себя по бедрам и бормотал; в воздухе по-вчерашнему стрекотала степная музыка.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика