Шырав

Чижик

Чижик кӳренчӗ.
Чижик обиделась.

Вӑл Чижик ҫине ҫаврӑнса та пӑхмасть, пӗрре ун ҫине пырса тӑрӑнсан, кушака хӑваланӑ пек: «Прыҫ!» тесе кӑшкӑрса ячӗ.
Она нисколько не обращала внимания на Чижика и даже раз, наткнувшись на нее, крикнула: «Брысь!» будто Чижик кошка!

— «У, ирсӗр! — шухӑшларӗ Чижик. — Вӑл юри Леночкӑна сӑнать!»
«У, противная! — подумала Чижик. — Это она нарочно Леночку испытывает!»

Вӑл йӑлӑхтармалла, макӑрашса кулать, пуҫне уснӑҫемӗн усать, анчах Чижик унӑн ашкӑн та мӑшкӑллӑ куҫӗсене асӑрхарӗ.
Она тянула нудно, слезливо, всё ниже опускала голову, но Чижик заметила, — глаза у нее были озорные и насмешливые.

Чижик ӑна хирӗҫ тавӑрса калама тытӑнсаччӗ ҫеҫ, ҫав вӑхӑтра такам ҫав тери хытӑ уласа ячӗ.
Чижик только что собиралась ему ответить, как громкий вопль пронесся по классу.

Чижик вӑхӑт иртнине те сисмерӗ.
Чижик не замечала, как шло время.

Сашӑпа Чижик кӗнекене нумайтарах юсаса ларсан, Алеша этикетка ҫине кӑтрашкасемпе чечексем тӑвать.
Когда Саша и Чижик долго возились над книжкой, Алеша начинал разрисовывать этикетку завитушками и цветками.

«Хӑҫан Лена пуринпе те паллашма ӗлкӗрнӗ-ха, — шухӑшлать Чижик. — Ай-ай, чее те, мана каламан. Сашка ашшӗ ҫинчен те пӗлет, ытти ҫинчен те…»
«Когда это Лена успела со всеми познакомиться, — думает Чижик. — Ишь, хитрая, мне ничего не говорила. И про Сашиного отца знает и про всякое…»

Чижик тӗлӗнсе пӑхать: Леночка пур ачасене тӗ пӗлет иккен, вӑл кашнине ятпа чӗнет, килти ӗҫсем ҫинчен ыйтса пӗлет.
Чижик с удивлением видела, что Леночка знает всех ребят, называет их по имени, расспрашивает про домашние дела.

Пысӑк пуҫлӑ, кутамас Петька — карма ҫӑвар тата Веселов хӗрӗсем — Вальӑпа Женя килчӗҫ; вӗсем йӗкӗреш пулнӑ, иккӗшӗ те пӗр пек сӑнлӑ пирки Чижик вӗсене ниепле те уйӑрса илеймен.
Пришли коренастый, большеголовый Петька, две сестры Веселовы — Валя и Женя; они были близнецы и так похожи друг на друга, что Чижик никак не могла их различить.

Чижик кушак пулӗ, тет, Саша пӗрмай алӑк ҫинелле пӑхкаласа, канӑҫне ҫухатса, ҫамкине пӗркелет.
Чижик думала, что это кошка, а Саша всё время взглядывал на дверь и тревожно морщил лоб.

Чижик Власьевна ҫумне тӗршӗнсе ларчӗ те итлеме хатӗрленчӗ.
А Чижик уж уселась на траву, прижалась к коленям Власьевны и приготовилась слушать.

Ҫапах та Чижик хӑнӑха пуҫларӗ.
Но все-таки Чижик приноровилась.

Чижик мекӗрленсе витрене ҫӗклерӗ те, сӗтне кӑшт хырӑмӗ ҫине тӑкса, Сашӑна тыттарчӗ.
Чижик, натужась, подает Саше ведро, выплескивая часть молока себе на живот.

Чижик витрене ҫӗре лартрӗ.
Чижик ставит ведро на землю.

Чижик хӑнӑхса ҫитрӗ те, ҫӗт тӑкӑнма чарӑнчӗ, витрере вӑл кӑшт ҫеҫ чӳхенет.
Чижик приноравливается, и молоко перестает плескаться; только мерно колышется в ведре.

Чижик сулахай еннелле тайӑлса тулли витре сӗт йӑтса кайрӗ.
Чижик вся изогнулась влево, тащит полное ведро.

— Ну, Чижик, лаша патне йӑтса кай.
— Ну, неси, Чижик, к лошади.

— Атя, Чижик… — терӗ вӑл.
— Пошли, Чижик!..