Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӗлтӗрен уншӑн чӑн-чӑн тӑшман пек туйӑнать.
А крапива — полчище злых врагов.

31-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫулҫӑ витӗр ӑна хӑй ҫинелле пӑхаҫҫӗ пек, Векшин хуҫалӑхне кам кӗрсе кайнине, пиллӗкмӗш участокри тулла кам тӗшӗрсе тухнине пурте пӗлнӗ пек туйӑнать ӑна.
Ему казалось, что все смотрят на него сквозь листву и понимают, кто именно забрался на векшинский участок, помял пшеницу на пятой клетке.

26-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Учителӗн хулпуҫҫи чылай сарӑлнӑ пек, ҫӳлӗшӗ те ӳснӗ пек туйӑнать, унӑн ҫара мӑйӑхӗ ӑна ватӑ сӑн, кӑшт хаяртарах сӑн кӗртет, анчах ҫутӑ куҫӗсем, яланхи пекех, лӑпкӑн та тасан ялкӑшаҫҫӗ.
Учитель стал как бы шире в плечах, выше ростом; густые усы делали его лицо старше и строже, но светлые глаза, как и прежде, светились спокойным, ясным светом.

23-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Чӑтлӑх чӑрӑшлӑхра, ҫӑра туратсем айӗнче, нӳхрепри пекех тӗксӗм, сулхӑн, кунта пурне те — пӗлтӗрхи татӑлса аннӑ, кӑвакарнӑ чӑрӑш тӑррисене те, вӗт туратсене те, мӑка та, сывлӑша хӑйне те хӑмӑр сӑрпа сӑрланӑ пекех туйӑнать.
В частом ельнике, под густым шатром веток, было сумеречно, прохладно, как в погребе, и все казалось окрашенным в коричневый цвет — и прелая прошлогодняя хвоя, и мелкие сучья, и мох, и даже самый воздух.

22-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ял ҫинче мӑлатуксен пӗр-пӗрне чӗннӗ сасси янӑраса тӑрать, ҫакӑ вӑл ҫуллахи ырӑ вӑхӑт, утӑ ҫулас вӑхӑт ҫитни ҫинчен ҫынсене пӗлтернӗ пекех туйӑнать.
Молотки перекликались по всей деревне, словно возвещали людям, что пришел лучший месяц лета и самая радостная пора труда — сенокос.

20-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ӗҫшӗн пӑшӑрханакан Машӑна шывсӑр участокра мӗн пурри пурте типсе ларассӑн туйӑнать, ҫавӑнпа вӑл пурне те йӗркипе шӑварать: пахча ҫимӗҫсене, акнӑ тырӑсене, ҫимӗҫ йывӑҫҫисене.
Сердобольной Маше казалось, что без воды на участке все засохнет, и она поливала подряд: овощи, злаки, плодовые саженцы.

17-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫакӑн пек чух ӑна вӑл хӑй мар, ашшӗ хӑйӗн эскадронӗпе ешӗл улӑхра нимӗҫсене хӗҫпе тураса пынӑ пек туйӑнать.
И тогда ему казалось, что это не он, а отец со своим эскадроном летит по зеленому лугу, взмахивает клинком и рубит фашистов.

13-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫыра тавра куҫа курӑнми хӳме ҫавӑрнӑ пекех туйӑнать вара.
Казалось, что круг был огражден незримой стеной.

9-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Федя ҫӳҫне яп-яка кастарса янӑ, ырханланнӑ, темле калаҫман ҫын пек туйӑнать.
Федя был гладко острижен, худощав и казался неразговорчивым.

7-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Тепӗр чухне ҫавнашкал шухӑша каятӑп та, шӑплӑхра вӑл: «Захар! Захар!» тесе кӑшкӑрнӑнах туйӑнать.
Этак-то иногда задумаюсь, притихнет все, и почудится, как будто кличет: «Захар! Захар!»

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Шӑплӑх ангелӗ унӑн ыйхине хӑй сыхланӑ пек туйӑнать.
Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫавӑн чухнехи пӗлӗтех кӑвак тӳпере ишнӗ пек, ҫавӑн чухнехи ҫилех чӳречерен вӗрсе ун ҫӳҫӗпе вылянӑ пек, Обломовкӑри индус автанӗ чӳрече айӗнче авӑтса ҫӳренӗ пек туйӑнать ӑна.
Кажется ему, то же облачко плывет в синем небе, как тогда, тот же ветерок дует в окно и играет его волосами; обломовский индейский петух ходит и горланит под окном.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тепӗр чухне этеме сайра хутра пулакан шухӑшлӑ кӗске самант ярса илет, ун пек чухне вара ӑна хӑй тахҫан пурӑнса ирттернӗ саманта тепӗр хут тӳссе ирттернӗ пек туйӑнать.
На человека иногда нисходят редкие и краткие задумчивые мгновения, когда ему кажется, что он переживает в другой раз когда-то и где-то прожитой момент.

Обломов хӑй — ҫак канлӗхӗн, ырлӑхпа лӑпкӑ шӑплӑхӑн тулли те тӗрӗс сӑнарӗ пекех туйӑнать.
Сам Обломов был полным и естественным отражением и выражением того покоя, довольства и безмятежной тишины.

Куҫӗсем унӑн ҫутӑрах, сӑмси вара малтанхинчен те маларах тухса тӑрать, ҫав сӑмса тӗрлӗрен шухӑшпа пӑшӑрханнӑ пекех, калаҫнӑ пекех туйӑнать.
Глаза у ней даже ярче, и нос, этот говорящий нос, так и выставляется прежде всей ее особы, так и рдеет заботой, мыслями, намерениями, так и говорит, хотя язык и молчит.

Сасартӑк мана тем амакӗ пулать… вара мана пурнӑҫ та… тулли мар пек туйӑнать…
Вдруг как будто найдет на меня что-нибудь, какая-то хандра… мне жизнь покажется… как будто не все в ней есть…

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга тимлӗ итлет, хӑйне хӑй тӗпчет, анчах нимле те тӗпчесе тупаймасть, вӑхӑт-вӑхӑтӑн чунӗ мӗн ыйтнине, мӗн шыранине пӗлме пултараймасть; калама та хӑрушӑ — унӑн чунӗ тунсӑхлать, ӑна телейлӗ пурнӑҫ ҫитмен пек, ҫак пурнӑҫ ӑна ывӑнтарнӑ пек, вӑл, урӑх, халиччен пулман ҫӗнӗ япаласем ыйтса, малалла туртӑннӑ пек туйӑнать.
Ольга чутко прислушивалась, пытала себя, но ничего не выпытала, не могла добиться, чего по временам просит, чего ищет душа, а только просит и ищет чего-то, даже будто — страшно сказать — тоскует, будто ей мало было счастливой жизни, будто она уставала от нее и требовала еще новых, небывалых явлений, заглядывала дальше вперед…

Ҫав ҫулӑм кайран Ольга куҫӗсенче йӑлкӑшнине, хӑйӗн шухӑшӗ Ольга сӑмахӗсенче палӑрнине, хӑйӗн шухӑшӗсене Ольга ӑнланса илнине курсан, Штольц мӑнкӑмӑллӑн та телейлӗн савӑнать; Штольц кӗскен те кичеммӗн калани, вӑл каланинчен мӗн те пулин асра юлни кайран Ольга хӗрарӑмла илемлӗ каланӑран пушшех илӗртӳллӗ пек туйӑнать.
Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как потом искра этого огня светится в ее глазах, как отголосок переданной ей мысли звучит в речи, как мысль эта вошла в ее сознание и понимание, переработалась у ней в уме и выглядывает из ее слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на светлое дно ее жизни.

Мана кунта… тем апла мар пек туйӑнать…
Мне все кажется, что тут… не то…

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл сасартӑк хӗрелнине те, шикленмеллех савӑннине те, ачашшӑн е хӗрӳллӗн пӑхнине те — Штольц нихҫан та курман; мӗн те пулин ҫавӑн пекрех пулас пулсан, сӑмахран, Штольц хӑй ҫак кунсенчех Италие каяссине пӗлтерсен, Ольга пичӗ ыратнипе пӗркеленнӗ пек туйӑнать; ҫавнашкал хаклӑ та сайра самантра Штольц чӗри телейлӗн тапма тытӑнать кӑна — сасартӑках йӑлт чаршавпа витӗнет, Ольга айваннӑн та тӳррӗн хушса хурать:
Ни внезапной краски, ни радости до испуга, ни томного или трепещущего огнем взгляда он не подкараулил никогда, и если было что-нибудь похожее на это, показалось ему, что лицо ее будто исказилось болью, когда он скажет, что на днях уедет в Италию, только лишь сердце у него замрет и обольется кровью от этих драгоценных и редких минут, как вдруг опять все точно задернется флером; она наивно и открыто прибавит:

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика