Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫех сăмах пирĕн базăра пур.

ҫех (тĕпĕ: ҫех) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вара вӑйлӑран вӑйлӑ уҫӑлса та тасалса пычӗ уншӑн шухӑш: пурӗ те виҫӗ мӑнаҫлӑ тайӑн ҫех пур этемӗн, кусем — наука, исскуство тата вӑй-халпалан ирӗккӗн ӗҫлесси.
И все ясней и ясней становилась для него мысль, что существуют только три гордых призвания человека: наука, искусство и свободный физический труд.

XVII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вӗсен хӑйсен ӳчӗ-тирӗшӗн кӑна сехри хӑпса тӑрать, вӗсем хӑйсен ачисемпе хӑйсен йӑви-йӗннине ҫех выльӑхла юратаҫҫӗ, пурнӑҫран хӑраҫҫӗ, ҫавна пула ӗнтӗ укҫа еннелле шиклӗн-хӑравҫӑллӑн туртӑнаҫҫӗ.
Над всеми ими тяготеет страх за свою шкуру, животная любовь к своим детенышам и к своему логовищу, боязнь жизни и отсюда трусливая привязанность к деньгам.

Ыран ман пата пыратӑн-и ҫак эсӗ? — ыйтрӗ вал Хлебниковран, лешӗ вара ӑна хирӗҫ ним шарламасӑр, куҫпа ҫех хӑюсаррӑн та тав тунӑн пӑхса хуравларӗ.
Так ты придешь завтра ко мне? — спросил он Хлебникова, и тот молча ответил ему робким, благодарным взглядом.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Лешӗ, анасла-анасла, куҫӗсене хӗскелесе, е ҫурӑмне, е хырӑмне хыҫкаласа, аялти кӗпе-йӗм вӗҫҫӗн ҫех тухса тӑчӗ.
Тот вышел в одном нижнем белье, зевая, щурясь и почесывая себе то спину, то живот.

Ҫак ыйхӑсӑр, лӑсканчӑклӑ каҫ, пӗчченлӗх туйӑмӗ, уйӑхӑн тикӗс, тӗксӗм, чӗрӗ мар ҫути, ура айӗнчи хушӑкӑн хуралса тӑракан тарӑнӑшӗ тата хӑйпе юнашар ларакан чӗмсӗр, хӗненине пула тӑнран тухнӑ салтак — пурте, пурте ҫаксем ун умне темле ниҫта юрӑхсӑр, питӗ асаплӑ тӗлӗк евӗррӗн тухса тӑчӗҫ, унашкал тӗлӗксене ҫынсем, тен, тӗнче пӗтес умӗнхи юлашки кунсенче ҫех курма пултараҫҫӗ пулӗ.
Эта бессонная лихорадочная ночь, чувство одиночества, ровный, матовый, неживой свет луны, чернеющая глубина выемки под ногами, и рядом с ним молчаливый, обезумевший от побоев солдат — все, все представилось ему каким-то нелепым, мучительным сновидением, вроде тех снов, которые, должно быть, будут сниться людям в самые последние дни мира.

Тӗтреллӗрех тӗксӗм уйӑх ҫутинче, курӑкран аран ҫех уйрӑлса, темӗнле сӑрӑ япала, формӑсӑрскер, — ӑна ҫын тесе калама та хӗнтерехчӗ, — ҫӳлтен аялалла анма тытӑнчӗ.
Что-то серое, бесформенное, мало похожее на человека, спускалось сверху вниз, едва выделяясь от травы в призрачно-мутном свете месяца.

Ҫапла каларӗ вӑл, ҫав вӑхӑтрах ун чӗрин чи-чи вӑрттӑн кӗтесӗсенче — пытаркӑҫсенче — хӑйӗн чӑтӑмлӑ парӑнӑвӗ пурне те куракан туррӑн чӗрине пырса тивӗ тата кӑмӑлне ҫемҫетӗ тенӗн айӑпсӑр шухӑш чеен йӑшӑлтатрӗ, ун чухне вара сасартӑках кӗтрет пулса иртӗ, паянхи мӗнпур тертлӗхпе ырӑмарлӑхран ухмахла тӗлӗк пекки ҫех тӑрса юлӗ.
Так он говорил, и в то же время у него в самых тайниках души шевелилась лукаво-невинная мысль, что его терпеливая покорность растрогает и смягчит всевидящего бога, и тогда вдруг случится чудо, от которого все сегодняшнее — тягостное и неприятное — окажется лишь дурным сном.

Унтан, мӗн пултарнӑ таран шӑппӑн сывлама тӑрӑшса, пӗкӗрӗлчӗ те пуҫне хулпуҫҫисем ӑшне чикрӗ, стена ҫумӗпелен чӗрне вӗҫҫӗн ҫех иртрӗ, уттине хӑвӑртлатса пырса, хапха патне ҫитрӗ, вара уйӑх ҫутипе ҫуталакан урам урлӑ васкаса чупса каҫрӗ те хирӗҫри хӳмен хуп-хура мӗлкинче ҫухалчӗ.
Потом, стараясь дышать как можно тише, сгорбившись и спрятав голову в плечи, он на цыпочках двинулся вдоль стены, прошел, все ускоряя шаг, до ворот и, быстро перебежав освещенную луной улицу, скрылся в густой тени противоположного забора.

Ахаль м-междомети ҫех темелле…
Так, м-междометие какое-то…

Вӗсем пӗр-пӗрне алӑ памарӗҫ, карттуссен сӑмсисем ҫумне ҫех сӗртӗнсе илчӗҫ.
Они не подали друг другу рук, а только притронулись к козырькам.

— Пӗрне ҫех каласшӑн эпӗ пурӗ те: ман арӑма вараланчӑк, суя элек ҫыпӑҫрӗ, ӑна… ну, урӑхла эппин, унта… — Николаев хӑвӑрттӑн-хӑвӑрттӑн сывларӗ, питне тутӑрпа шӑлса илчӗ.
— Я хочу сказать только то, что моей жены коснулась грязная, лживая сплетня, которая… ну, то есть в которую… — Николаев часто задышал и вытер лицо платком.

Хӑлхана хупласла савӑнӑҫпа ахӑрса-кӗрлесе, пин ҫурӑ ҫын тӗрлӗ еннелле тапса сикрӗ те, ҫӗр вӗсен ури айӗнче тӑрӑлтатса чӗтресе те янласа-янӑраса ҫех юлчӗ.
С оглушительным радостным ревом кинулись полторы тысячи людей в разные стороны, и земля затряслась и загудела под их ногами.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Офицерсен сӑн-сӑпачӗ юхӑнчӑк та лӑпӑс-лапӑс, мундир тӑхӑннӑ темле тиечуксем ҫех.
Офицеры имеют запущенный и дикий вид, какие-то дьячки в мундирах.

«Пӗрре, иккӗ!» — асӗнче шутлать те такта атти пуҫӗсемпе ҫех тытса пырать Ромашов.
«Раз, два!» — считает Ромашов мысленно и держит такт одними носками сапог.

Кӗтмен те хӑвӑрт сӑмахсемпе генерал ӑна тӑшман ӑҫтине хӑй каласа, кӑтартса тӑчӗ: «Кавалери сылтӑмра, сакӑрҫӗр утӑмра», — Стельковский, ҫеккунтлӑха та ҫухалса каймасӑр, ротӑна ҫийӗнчех тӗп-тӗрӗссӗн те лӑпкӑн чарса тӑратать, ӑна карьерпа сиктерсе килекен тӑшман енне ҫавӑрать, вӑхӑтпа перекетлӗн усӑ курса, взводсене пухса ҫыхӑнтарать — малтанхийӗн чӗркуҫленмелле те иккӗмӗшӗн ура ҫинчех юлмалла, — перессине палӑртать, ӑсра ҫех шутланакан иккӗ е виҫҫӗ залп партарать те вара командӑлать:
Сам генерал указывал ему противника внезапными, быстрыми фразами: «Кавалерия справа, восемьсот шагов», и Стельковский, не теряясь ни на секунду, сейчас же точно и спокойно останавливал роту, поворачивал ее лицом к воображаемому противнику, скачущему карьером, смыкал, экономя время, взводы — головной с колена, второй стоя, — назначал прицел, давал два или три воображаемых залпа и затем командовал:

Анчах салтаксем харӑссӑн янӑраттарса ҫех тӑчӗҫ — вӗсем «шӑп та шай ҫапла, пурин тӗлӗшпе те кӑмӑллӑ».
Но солдаты дружно гаркали, что они «точно так, всем довольны».

Кантраллӑ шалчасене васкаваррӑн турта-турта кӑларчӗҫ, полк пӗр йӗркен тӳрӗлене-тӳрӗлене, туртӑна-туртӑна тӑчӗ, вилнӗ пек хыта-хыта кайрӗ, — анчах йывӑр, тертлӗ темиҫе минут иртет те, ҫынсене каллех лӑпчӑланса тӑма ирӗк параҫҫӗ, ура лаппине ҫех куҫаркалама юрамасть.
Поспешно выдергивались колышки с веревками, полк выравнивался, подтягивался, замирал в ожидании, — по проходило несколько тяжелых минут, и людям опять позволяли стоять вольно, только не изменять положение ступней.

Ҫав ротӑпа Стельковский капитан, тӗлӗнтермӗшлӗрех ҫын, командӑлатчӗ: хусах, полк шайӗшӗн самай пуянскер, — вӑл кашни уйӑхрах ӑҫтан-тӑр икҫӗршер тенкӗ яхӑн укҫа илсе тӑратчӗ, — питех те ирӗк кӑмӑллӑ, юлташӗсемпе типпӗн ҫех калаҫать, вӗсене ҫывӑхартса та каймасть, ҫитменнине тата аскӑнҫӑ.
Командовал ею капитан Стельковский, странный человек: холостяк, довольно богатый для полка, — он получал откуда-то ежемесячно около двухсот рублей, — очень независимого характера, державшийся сухо, замкнуто и отдаленно с товарищами и вдобавок развратник.

Итле, хӑвна ху юратнӑ ҫынна парасси мӗнешкел виҫесӗр хӑватлӑ киленӗҫ, мӗнлерех пысӑк ырлӑх иккенне эпӗ халь ҫех, — ҫук, тепӗр тесен, кӑшт маларах, шӑп сан ҫинчен, сан тутусем ҫинчен шутланӑ чухне, — ӑнланса илтӗм эпӗ.
Послушай, я только сейчас, — нет, впрочем, еще раньше, когда думала о тебе, о твоих губах, — я только теперь поняла, какое невероятное наслаждение, какое блаженство отдать себя любимому человеку.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫурма ачалла ним айӑпсӑр роман ҫех пулнӑ-ҫке ҫавӑ!
Это же был невинный полудетский роман!

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика