Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унӑн шыв юхнӑ евӗр чӗвӗлтетни каҫсенче кичем янрать, ир ҫинче вара хаваслӑ та савӑнӑҫлӑ пек туйӑнать.
Её цвирикающая переливчатая песенка задумчиво-грустно звучит вечерами.

Шыв кӑркки // Михаил Рубцов. Виталий Бианки. Йӗр тӑрӑх; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1952. — 36–38 с.

Ҫакна пула шыв тата ытларах хуралнӑн туйӑнать.
От этого вода казалась еще черней.

Ҫирӗммӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Василиса Прокофьевна йӑл кулса илчӗ, унӑн куҫӗсенче хуйхӑ-суйхӑ та чунӗ ыратни курӑнса тӑрать: чунӗ кӑшкӑрнӑ пек туйӑнать.
Василиса Прокофьевна улыбнулась, но в глазах ее были тоска и боль: казалось, душа кричала.

Шӑплӑх ӑна туйӑнать ҫеҫ.
Это ей почудилась тишина.

Нимӗҫсем килсе кӗни кашни ҫын ҫинех хура хӗрес хунӑн туйӑнать.
Появление немцев словно черным, крестом легло на душу каждого.

Вунтӑххӑрмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

— Сире кунта вӑрҫӑ ҫеҫке пек туйӑнать пулӗ, эпир ӗнтӗ ҫырлине те тутанса пӑхрӑмӑр — питех тутлӑ мар.
— Вам тут война-то, может, цветочками кажется, а мы уже и ягодок отведали — не дюже сладкие.

Вунпиллӗкмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Икӗ комбайн мар, пӗри ҫеҫ ӗҫленӗн туйӑнать.
Казалось, грохотали не обе машины, а только одна.

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Ҫавӑн хыҫҫӑн тепре ҫаврӑнса пӑхсан малта тулӑ ҫӑра та ҫӳлӗ пек, тырӑ пусси анлӑ та пӗлӗте ҫитиех тӑсӑлса выртнӑ пек туйӑнать.
И после этой оглядки кажется, что хлеба впереди еще гуще, выше и шире — в небо уперлись.

Хастарлӑ та йӗркеллӗ пыракан ӗҫӗн хӑйӗн хаваслӑхӗ пур пек туйӑнать, юнпа пӗрле те юхать, чӗрене те хавхалантарать, ывӑннине те, мӗн чухлӗ вӑхӑт иртнине те асӑрхамастӑн.
У дружной, слаженной работы — своя душа, она и в воздухе чувствуется, ив крови проходит, и сердце захватывает так, что ни усталости, ни времени не замечаешь.

Ыраш та сасартӑк мар, ӳкес-ши, ӳкес мар-ши, тенӗ пек ҫеҫ ӳкнӗн туйӑнать.
Рожь тоже падала не сразу, а покачивалась, как бы раздумывая.

Ун ҫинчен аса илсенех чӗрине такам атпӑрипе чикнӗ пек туйӑнать.
Как вспомнишь о ней, словно кто шилом в сердце кольнет.

— Мана сан патна хӑнана йӑнӑшпа сӗтӗрсе килчӗҫ пулас, ҫавӑн пек туйӑнать.
— Боюсь, что меня по ошибке притащили к тебе в гости.

Вунвиҫҫӗмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Унӑн чӗри темле, пӗр тикӗс мар тапать, тӑнлавӗ пӗҫерсе тӑрать, мӗнпур ӳт-пӳне шӑнтнӑ пек туйӑнать…
Сердце стучало как-то нехорошо, в висках стоял жар, а во всем теле ощущался мелкий озноб.

Ҫӗр кӗске, пӗр минут хушши пек туйӑнать.
А ночь-то короткая, за минуту покажется.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Вӗҫӗ-хӗррисӗр Тӑван ҫӗршыв Марусьӑна ҫупӑрласа тӑрать, ҫав вӑхӑтрах, пӗтӗмӗшпех унӑн чӗринче вырнаҫнӑ пек туйӑнать.
Необъятная, она была во всем, что окружало ее, Марусю, а в то же время как бы целиком помещалась в ее душе.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

Катя унпа юнашар тӑрать, питӗ ҫывӑххӑн туйӑнать вӑл, Маруся ӑна ыталаса илчӗ, чуптурӗ те, тата ытларах вӑтанса, кабинетран чупса тухрӗ.
Катя стояла рядом, такая простая, близкая, Маруся порывисто обняла ее, поцеловала и, смутившись еще больше, выбежала из кабинета.

Иртнӗ пурнӑҫран мӗн юлни инҫетелле шӑвать те, унтан сан ҫине тепӗр ӗмӗртен пӑхнӑ пек пӑхать, вара улшӑну пулса иртес кун умӗн эсӗ мар, урӑххи, сӑнран кӑна сан евӗрлӗскер пурӑннӑ пек туйӑнать.
Все, что осталось в прошлом, мертвеет, отодвигается в глубокую даль и смотрит на тебя оттуда, точно из другого века, и тебе кажется, что жил по ту сторону переломного дня не ты, а кто-то другой, только внешне похожий на тебя.

Анчах акӑ ҫапла та пулать: пурнӑҫра улшӑннӑ кун — тарӑн вар евӗрлӗ туйӑнать.
Но бывает и так, что день перелома — глубокий ров.

Тӗпӗр чух, канмалли кун пулсан вӗҫӗмсӗр вӑрӑм пек туйӑнать.
Выходной день другой раз придет — длинным покажется.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Михаил Рубцов. Николай Бирюков. Чайка: роман; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 432 с.

— Эпӗ пӑхатӑп та, нумайрах вӗреннӗ ҫын начартарах ҫырнӑ пек туйӑнать.
— Что-то я гляжу: чем ученее человек, тем хуже пишет.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика