Шырав

Шырав ĕçĕ:

Федорка (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Федорка йӗркеллӗ пулма тӑрӑшнӑ, ытти хӗрсенчен пӑрӑнарах ҫӳренӗ: ӑна ашшӗ пур чухне лайӑх пурӑннине аса илни тытса пынӑ, ыттисем ун пек пурнӑҫ курман.
Федорка старалась быть порядочной, избегала других девушек: ее поддерживало воспоминание о том, что при отце было хорошо, а другие не видели такой жизни.

V // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Ҫак укҫа ҫинчен шухӑшла-шухӑшла Федорка ухмаха ерес патнех ҫитнӗ: кӑнтӑр кунӗнчех ӑна ҫав сӑваплӑ ҫичӗ тенкӗ курӑна пуҫланӑ — виҫӗ тенкӗлӗх икӗ симӗс укҫа, пӗр тенкӗлӗх пӗр сарӑ укҫа куҫ умӗнчен кайман…
Иногда Федорку просто брала какая-то одурь от этих расчетов; ей наяву начинали грезиться роковые семь рублей: она с открытыми глазами видела две трехрублевых зелененьких бумажки и одну желтенькую рублевку…

— Вӗсемсӗрех ӑшчик вӑркать, — тенӗ Федорка амӑшне хирӗҫ.
— Без них тошнехонько! — отвечала она обыкновенно пристававшей матери.

Федорка тӑванӗсем патне ҫӳремен, ҫавӑнпа вӗсем ун ҫинчен мӑнкӑмӑллӑ тесе сӑмах сарнӑ.
Федорка сторонилась от этой родни, и ее попрекали гордостью.

Федорка килтен ниҫта та тухман, хӑйӗн фабрика хӑрӑмне ҫынсене кӑтартма вӑтаннӑ.
Так Федорка и сидела у себя дома, стыдясь показаться в люди в своей заводской саже.

IV // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Федорка малтан хирӗҫ чӗнкеленӗ, унтан куҫҫуль юхтарса йӗнӗ.
Федорка сначала огрызалась, потом начинала ругаться и кончала бессильными девичьими слезами.

Федорка фабрикӑна лекрӗ!..
Только вот Федорка попала на фабрику!..

— Аннеҫӗм, мӗн тӑвас-ха пирӗн, пурнӑҫ ҫавӑн пек килсе тухрӗ пулсан? — хуравланӑ ӑна хӑш чух Федорка, амӑшӗ нӑйкӑшни ун чунне хытӑ ыраттарнӑ.
— Маменька, что же нам делать, ежели уж так довелось? — отвечала иногда Федорка, которой нытье матери было хуже ножа.

Ашшӗ вилмен пулсан, Федорка та вутӑ типӗтме кайман пулӗччӗ, мӗншӗн тесен ашшӗ пур ҫинчех хӗрсем нихҫан та заводра ӗҫлемеҫҫӗ.
Если бы отец был жив, тогда бы и Федорка не пошла в дровосушки, потому что отцовские дочери не идут никогда на фабрику.

III // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Тахҫан Федорка та, унтан — Прошка ашшӗ валли фабрикӑна апат леҫнӗ.
Когда-то Федорка тоже носила отцу обеды на фабрику, а потом — Прошка.

Прошка ҫакна сисмен, йӑл кирек хӑҫан та шав кӳренсе калаҫнӑ, Федорка пӗтӗм апата хӑй ҫисе ярать имӗш, унӑн, Прошкӑн, ялан ҫиес килет…
Прошка не видел этого и постоянно жаловался, что Федорка все лопает сама, а он, Прошка, всегда хочет есть…

Килте ҫӑкӑр ҫитмен чухне Федорка хӑйӗн пайне пӗтӗмпех Прошка валли хӑварнӑ, хӑй ҫимесӗрех тӳснӗ.
А когда в доме была недостача в хлебе, Федорка отдавала все братишке, а сама перебивалась не евши.

Федорка шӑллӗне хӗрхеннӗ, ҫавӑнпа Прошкӑна ҫӑкӑр татӑкӗ те пысӑкраххи, ҫӗрулми те лайӑхраххи лекнӗ.
Федорка всегда умела сделать так, что и ломоть хлеба у Прошки был больше, чем у нее, и картошка лучше.

Прошка ҫак йӑрӑ ачасен ушкӑнӗнче пулма юратать, Федорка парса хӑварнӑ апатне вӑл часах ҫисе ярать.
Прошка чувствовал себя лучше в этой подвижной толпе и быстро съедал оставленный Федоркой завтрак.

Шӑллӗне руда хӗртнӗ ҫӗре хӑварса, Федорка вутӑ типӗтекен кӑмака патне васканӑ, кунта кунӑн кӗрӗшсе ӗҫлекен хӗрсем чана ушкӑнӗ пек ҫуйӑхнӑ.
Оставив братишку в пожоге, Федорка торопливо уходила к дровосушным печам, где крикливо гудела целая толпа поденщиц-дровосушек, точно стая галок.

II // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Федорка, вут умне пырса, хӗрелсе кайнӑ аллисене ӑшӑтнӑ, руда ватакан ачасем ҫулӑхсан, вӗсене ҫавӑнтах ҫивӗч сӑмахпа касса татнӑ.
Федорка подходила к огню, грела свои красные руки и сердито огрызалась от пристававших к ней мальчишек-рудобойцев, усвоивших уже все ухватки больших рабочих.

Федорка шӑллӗне «хӗртекен кӑмака» патнех ӑсатса янӑ, кунта вӑл «руда ватнӑ», урӑхла каласан, хӗртсе кӑларнӑ тимер рудин пысӑк катӑкӗсене мӑлатукпа ҫапса вакланӑ.
Федорка провожала братишку до самого пожога, где он «бил руду», то есть большие куски обожженной железной руды разбивал в мелкую щебенку.

«Вут сыпписем» (ҫапла чӗннӗ Федорка тусӗсем — Мариҫсем, Сӑпанисем — вутӑ типӗтекен кӑмака патӗнче кунӑн кӗрӗшсе ӗҫлекен хӗрсене) ахӑлтатнӑ, Прошкӑран тӑрӑхлама пуҫланӑ.
«Дровосушки» (так звали поденщиц, которые работали на дровосушных печах) хохотали еще больше и начинали дразнить Прошку.

Федорка сӑмах чӗнмесӗр малалла вирхӗнет, ун хыҫҫӑн ӗлкӗрсе пыма Прошкӑн сике-сике чупма тивет…
Федорка сердито бежит вперед, и, чтобы держаться за нею, Прошке приходится бежать вприпрыжку…

I // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

— Юрать-ҫке, вырӑна ҫитсен те ҫийӗн, — тет вара Федорка, тутӑрпа ҫыхнӑ ирхи апатне хӗве чиксе.
— Ладно, там дам, как придем, — говорила Федорка, торопливо засовывая за пазуху узелочек с завтраком.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика