Шырав

Терехов

Терехов, йӗри-тавра ӗҫлекенсем ҫине пӑхса илсе, малалла калаҫҫӗ:
Окинув взглядом цех и работавших в нем, Терехов сказал:

— Эсир ӑна кӳрентеретӗр, — хута кӗчӗ Терехов.
— Задел достоинство, — вступился Терехов.

Акӑ вара халӗ янӑрама пуҫларӗҫ: «Терехов ухмаха ернӗ, вӑрҫӑ вӑхӑтӗнче кирлӗ мар япалапа муталанать!..»
И вот теперь пошел звон: «Терехов сошел с ума, затеял баловство в военное время!..»

Терехов кӗмӗл портсигар кӑларчӗ, хӑнасене табак туртма сӗнчӗ, пирусне пӗчӗк зажигалкӑпа, ҫап-ҫутӑ минӑ евӗрлӗскерпе, тивертрӗ.
Терехов достал серебряный портсигар, предложил гостям папиросы и закурил сам от крохотной зажигалки — хромированной блестящей модельки мины.

— Тен, хӑвӑр заказа Терехов мӗнле пурнӑҫланине тӗрӗслес тетӗр? — ыйтрӗ Терехов Алексейрен.
— Наверное, проверить захотите, выполняет ли Терехов ваши заказы? — обратился Терехов к Алексею.

Ҫынсене ӑсатса ярсан, Терехов чӗнмесӗр ларакан Залкиндпа Ковшов патне ӑшшӑн кулса пычӗ:
Отпустив людей, Терехов с улыбкой подошел к сидевшим в стороне Залкинду и Ковшову.

Терехов ӑна васкарах ирттерме тӑрӑшрӗ.
Терехов вел его стремительно.

— Терехов лӑпкӑн калаҫать, е Залкинд ҫине, е Ковшов ҫине пӑха-пӑха илет.
— Терехов говорил спокойно, вглядываясь то в Залкинда, то в Ковшова.

— Пирӗн калаҫу кӗске, — терӗ Терехов Залкинда.
— Разговор у нас очень короткий, — сказал Терехов Залкинду.

Тирпейлӗ те кӗрнеклӗ, тап-таса хырӑннӑ, ҫӗнӗ кӑвак костюм тӑхӑннӑ Терехов вӗсене хирӗҫ сӗтел хушшинчен тухрӗ.
Терехов — подтянутый и стройный, с чисто выбритым молодым лицом, одетый в новый синий костюм, поднялся им навстречу из-за своего письменного стола.

Ҫӗнӗ ӗҫе лартнипе Терехов хӑйне темле парӑма кӗнӗ пек туйрӗ, ӑна ӗҫлеме тӳрре кӑлармалла тесе шутларӗ.
Терехов увидел в этом выдвижении какой-то аванс, который еще следовало отработать.

Терехов тӗрӗс ӳссе пычӗ, Ефимов вара тӗрӗс ӳсмерӗ пулмалла.
Очевидно, Терехов развивался закономерно, а Ефимов — неправильно.

Мӗншӗн вара Терехов паян — ӗҫ ҫарӗн е, калӑпӑр, дивизин чаплӑ командирӗ, ҫав вӑхӑтрах вара Ефимов, тӳррипех каласан, ӗҫрен кӑларса ямалли ҫын?
Почему сегодня Терехов — отличный командир трудовой армии, или, скромнее, дивизии, тогда как Ефимова, честно говоря, надо бы снять с работы.

Терехов — маттур, хӑвах курӑн…
Терехов — молодец, ты сам увидишь…

Ҫак кунсенче тӑтӑшах ун ҫинчен шухӑшлатӑп, ӑна, калӑпӑр, Терехов директорпа танлаштарса пӑхмасӑр та чарӑнаймастӑп.
Думаю о нем все эти дни и не могу не сравнивать… вот хотя бы с Тереховым, к которому мы едем.

— Терехов патне кайрӑмӑр.
— Поехали к Терехову.

Каҫаллапа, нимле чӑрмав та сиксе тухмасан, эпир иксӗмӗр хулана, Терехов заводне кайӑпӑр.
А к вечеру, если ничто не помешает, мы поедем с тобой в город, на завод Терехова.

Терехов яланах хырӑнать, таса кабинетра ҫӗнӗ костюмпа уяври пекех ларать.
Терехов всегда побрит, свеж, в новом костюме — сидит в кабинете, как на именинах.

Хӑнасене ӑсатнӑ чух Терехов шӳт туса: — Яланах ҫапла: Михаил Борисовичпа пупленӗ чухне кӑмӑл та тулать, савӑнас та килет, тухса кайсан вара пӑхатӑн та каллех ҫурӑм ҫине ӗҫ тиеннине туятӑн, — терӗ.
Провожая гостей, Терехов пошутил: — Всегда так: когда Михаил Борисович говорит, чувствуешь как поднимается настроение, радуешься, а как уйдет, сразу же понимаешь, что он нагрузил тебя работой.