Шырав

Иероним

Вӗсен умӗнче калаҫу пынӑ вӑхӑтра никама систермесӗр шӑппӑн кӗнӗ Иероним атте тӑрать.
Перед ними стоял отец Иероним, незаметно вошедший в комнату во время разговора.

Юнашар пӳлӗмре Стефани, Иероним атте кӑмӑлне пула хӑйне ҫак историре икӗ питлӗ роль выляма тивнишӗн вӑтанса, хӑйӗн шкатулкинчен вӗт-шакӑр ылттӑн япаласем суйласа тӑчӗ…
В соседней комнате Стефания, сгорая от стыда, что ей, по милости отца Иеронима, приходится играть во всей этой истории двусмысленную роль, выбирала из своей шкатулки мелкие золотые вещи…

Иероним атте кӗлӗ сӑмахӗсем пӑшӑлтатса, хӑйӗн йывӑр аллине унӑн пуҫӗ ҫине ачашшӑн хучӗ.
Отец Иероним ласково положил свою тяжелую руку на ее голову, шепча слова молитвы.

Иероним аттен куҫӗсем Хеляна тухатса лартрӗҫ, вӑл вара кӑшт ҫеҫ илтӗнмелле: — Эпӗ калас ҫук, — терӗ.
Глаза отца Иеронима гипнотизировали Хелю, и она чуть слышно прошептала: — Я не скажу.

Эсӗр мана кирлӗ пулӑр, — хӑвӑрттӑн пӑшӑлтатса каларӗ Иероним атте.
Вы мне понадобитесь еще, — быстро шептал отец Иероним.

Иероним атте ӑна хирӗҫ аллипе асӑрхаттарса сулчӗ, Хеляна пӳлӗме илсе кӗрсе диван ҫине лартрӗ, унтан Стефани патне, хӑй хыҫҫӑн алӑка хупса хӑварса, таврӑнчӗ.
Отец Иероним сделал ей предостерегающий жест рукой, ввел Хелю в комнату, усадил на диван и возвратился к Стефании, закрыв за собой дверь.

— Мӗн пулнӑ, Иероним атте? — хӑраса ыйтрӗ вӑл Хелян аврӑҫса кайнӑ сӑнне курса.
— Что такое, отец Иероним? — испуганно спросила она, увидев искаженное лицо Хели.

Иероним аттене те паллаймастӑн-и вара?
Разве ты не узнаешь отца Иеронима?

Иероним атте уҫҫа кӑшт ҫех шӑрчӗ.
Отец Иероним повернул его.

Паҫӑрхи хыҫал енчи пусма тӑрӑхах палаццӑна хӑпарнӑ хушӑра, Иероним атте нӳхреп алӑкӗ хыҫӗнче тӑкам пыр тӗпӗпе кӑшкӑрнине илтрӗ.
Возвращаясь в палаццо все тем же черным ходом, отец Иероним услыхал за дверью погреба заглушенные крики.

Иероним атте, коляскӑн алӑкне уҫса, епископа анма пулӑшрӗ.
Отец Иероним открыл дверцу, помог епископу выйти.

Иероним атте тути хӗррине ҫырткаласа пычӗ.
Отец Иероним кусал губы.

Астӑвӑр, Иероним атте, мехер ҫак пуҫару пӗтсе ларас пулсан, эсӗр викари епископӗ пулас ҫук.
Помните, отец Иероним, если вся эта затея провалится, вам не быть викарным епископом.

— Эсӗр, Иероним атте, унта каялла таврӑнатӑрах ӗнтӗ?
— Вы, конечно, вернетесь туда, отец Иероним?

Калаҫу пынӑ хушӑра сӑмах чӗнмен Иероним атте те ун хыҫӗнчен тӑрса утрӗ.
Не проронивший за все время ни одного слова отец Иероним тоже встал и вышел вслед за ним.

Пире, Иероним аттепе иксӗмӗре, ҫак канашлура ларни те килӗшӳллӗ мар.
И мне с отцом Иеронимом даже не место на этом совещании.

Халиччен вӑл нимӗҫсен ӗҫӗсене кӑмӑлларах панӑ, халӗ ак, Иероним атте нумайччен ӳкӗтленӗ хыҫҫӑн, ҫак пуҫарӑвӑн пуласлӑхне тӗпчесе пӗлме ятарласах кунта килнӗ.
До сих пор он придерживался немецкой ориентации и теперь хотел выведать, насколько реальна вся эта затея, в которую его так усиленно тянул отец Иероним.

Кунта — Эдвард, иртнӗ кун кӑна Варшавран таврӑннӑскер, Иероним атте, Замойски княҫ, Баранкевич, викарло епископ Бенедикт тата штатски тум тӑхӑннӑ виҫӗ ҫамрӑк ҫын.
Здесь были: Эдвард, накануне возвратившийся из Варшавы, отец Иероним, князь Замойский, Баранкевич, викарный епископ Бенедикт и еще трое молодых людей в штатском.