Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Поэтсем пек каласан, ку эрех ту ҫинчи кӗтӳҫӗн чунӗ пекех туйӑнать мана.
Это вино кажется мне, поэтически говоря, душой пастуха-горца.

Улттӑмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Кӑкӑру сирӗн анлӑн, ирӗклӗн сывлать, куҫӑрсем вара питӗ инҫене пӑхаҫҫӗ, ҫавӑнпа та мӗнпур йывӑрри — ҫӑмӑллӑн, пурнӑҫа кӗртме ҫук япала — ансатӑн, инҫетри — питӗ ҫывӑххӑн туйӑнать.
Грудь ваша дышит таким широким простором, глаза ваши прикованы к таким далям, что все трудное представляется легким, неразрешимое — простым, далекое — близким.

Унӑн мӑнтӑркка та калама ҫук илемлӗ кӗлетки хӑйне питӗ илемсӗррӗн туйӑнать пулас, сывлӑх суннӑ чух вӑл хӗрелсе кайрӗ.
Располневшее, полное несказанной прелести тело ее, очевидно казалось ей самой безобразным, и она покраснела, здороваясь.

Аякран пӑхсан, туслӑ пурӑнни лешсене те, кусене те тарӑхтарнӑн е кӳрентернӗн туйӑнать; икӗ тӗрлӗ лагерьте пулни вӗсемшӗн лайӑхрах та пулӗччӗ-и тен.
Со стороны казалось, что состояние дружбы угнетает и почти оскорбляет тех и других и что им естественно было бы чувствовать себя в разных лагерях.

Ҫине вӑл тусем ҫинче пурӑнакансен тумне тӑхӑннӑ, сӑрланӑ мамӑкран тунӑ хура мӑйӑх ҫыпӑҫтарнӑ, пуҫӗ ҫине, папаха вырӑнне, пакша тирӗнчен тунӑ кивӗ муфта тӑхӑнса янӑ; ҫӑмламас бурки вара простыня пекех туйӑнать.
Наряженный горцем, с черными ватными усами, в папахе из старой беличьей муфты и в бурке из мохнатой простыни.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Уйӑхӗ вара пысӑк, урӑх тӗнчене курмалли иллюминатор пекех туйӑнать.
Луна огромная, как иллюминатор в другой мир.

Ҫав хушӑрах ту сӑрчӗсене тарӑн юр витсе тӑрать, юр витӗр ҫинҫе тӑрӑллӑ курпун симӗс хырсем шӑтарса тухрӗҫ, ҫиҫӗм йӑлтӑртатни вара тӑхлан-кӑвак тӗслӗ юр ҫинче тӗлӗнмелле хӑрушӑ пек туйӑнать.
А гребни гор были в то же время в глубоком снегу, и удивительно и жутко отражался блеск молний на свинцово-серых снегах, пронзенных зелеными шпильками высоко забравшихся сюда в одиночку горбатых сосен.

Тинӗс тӗтреллӗ пушӑ вырӑн пек туйӑнать, халӗ вӑл тӳпе пекех инҫе; мӗнпур сасӑсем, мӗнпур пӗлӗтсем, мӗнпур ҫӑлтӑрсем унта ӳкеҫҫӗ те курӑнми пулаҫҫӗ, ҫухалаҫҫӗ.
Туда, в туманную пустоту моря, сейчас такого же недосягаемого, как небо, валились и исчезали все звуки, все облака, все звезды.

Ҫакӑ вӗсене шалтах тӗлӗнтерсе ячӗ, анчах вӗсем французсен чӗлхине пурте ӑнланаймарӗҫ пек туйӑнать мана.
Эффект был ошеломляющий, хотя, мне кажется, мой французский язык не всеми был понят.

Ҫавӑн чух хӑйӗн пурнӑҫӗ те лайӑхланассӑн туйӑнать ӑна.
Ему стало казаться, что тогда и у него дела пойдут лучше.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Ун пек телей тепӗр хут килмест, унӑн пӗчӗк пурнӑҫӗнче ҫавӑн пек аслӑ событисем тек нихӑҫан та пулас ҫук пек туйӑнать ӑна.
Такое счастье не повторится, и в его маленькой жизни, казалось ему, уже никогда не будет великих событий.

Ку тахҫанах, ҫамрӑк чухнех пулнӑччӗ, ҫапах та унтанпа вӑхӑт питӗ сахал иртнӗ пек туйӑнать.
Как же это было давно, давно, почти в юности, а между тем с тех пор прошло очень мало времени.

Лашине вӑл ҫамрӑксем пекех харсӑррӑн, ҫӑмӑллӑн та куҫпа курса юлма ҫук хӑвӑртлӑхпа хускатса ячӗ; ҫапла ҫӑмӑл та илемлӗ хӑтланни ӑна ниме те тӑман ӗҫ пекех туйӑнать, вӗсене вӑл пӗрин хыҫҫӑн теприне, юрӑ юрласа панӑ пекех, туса пычӗ.
Он дал ход коню с таким юношеским задором, с такою красотою неуловимо быстрых и легких, будто ничего ему не стоящих движений, что, казалось, он их не делал одно за другим, а спел, как песню.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Сӑртсен йӗкӗр ывӑҫӗ ҫинче ларакан станица сулхӑнра-ха, вӑл ҫывӑрнӑ пекех туйӑнать, анчах ун таврашӗнчи сӑртсем ӗнтӗ ҫӗр ҫийӗпе ҫеҫ шӑвакан пайӑркасем ӳкнипе ылтӑн тӗспе сӑрланнӑ: хӗвел пайӑркисем халлӗхе ҫурт тӑррисем таран та хӑпараймаҫҫӗ-ха.
Станица, лежащая в пригоршне холмов, была еще в тени и как бы спала, но сами холмы вокруг нее уже смутно золотели от низких, почти горизонтальных лучей солнца, стелящихся пока еще только по земле и не поднимающихся до крыш.

Алла чавса таран шыва чикес пулсан, кӗпе те кӑвакарассӑн туйӑнать.
Кажется, опусти в воду руку по локоть — и посинеет рубаха.

Ӑна ывӑлӗ хӑйӗнчен ютшӑннӑн туйӑнать, вӑл ҫавӑншӑн инкекрен хӑранӑ пекех хӑрать.
Казалось, что сын отвыкает от него, и он пугался этого, как несчастья.

Сӑрт ҫинчен ҫул ҫинелле енчен енне сулкаланса тенӗ пек тухакан пысӑк мар хыр вӑрманне хӗвел витӗрех ҫутатать, ҫавӑнпа та унти кашни йывӑҫах хӗвел лакӑмӗнче ларнӑ пек туйӑнать.
Неглубокий сосновый борок, вразвалку сбегавший с холма к дороге, насквозь просвечивался солнцем, и оттого каждое дерево стояло как бы в солнечной лунке.

Огарновӑна вӑл пит харсӑр герой тата телейсӗр этем пек туйӑнать, тата вӑл ҫав паллӑ каҫран пуҫласа унтан хӑракалать те; ҫав каҫ Воропаев вӗсен мӗнпур канӑҫсӑр та лайӑх мар пурнӑҫне тепӗр майлӑ ҫавӑрса ячӗ.
Он рисовался воображению Огарновой отчаянным героем в человеком несчастным, да она к тому же еще и побаивалась его с той знаменательной ночи, когда Воропаев перевернул всю их муторную жизнь.

Сӑнӗпе вӑл ҫап-ҫамрӑк-ха, ҫавӑнпа та сухалне унӑн пичӗ ҫумне ҫыпӑҫтарса ҫеҫ янӑ пек туйӑнать.
Лицо его было так молодо, что борода казалась приклеенной.

Иккӗмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

— Ӗҫсӗр аптракансем те ҫапкаланчӑксемшӗн кӑна… вӑл ҫӑмӑл пек туйӑнать, ун пек ҫынсене суда памалла… мӗншӗн тесен кама ҫӑмӑл пулма пултартӑр-ха?
— Таких людей, которым бы все казалось легким, следовало бы судить как бездельников… да, именно как бездельников и прохвостов… ибо кому же могло быть легко?..

Пӗрремӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика