Шырав

[+] хушма опцисем

Шырав ĕçĕ:

чун сăмах пирĕн базăра пур.

чун (тĕпĕ: чун) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Йытӑ вӑл ҫемҫе чун.
Собака— нежная тварь…

Хамелеон // Федор Меценатов. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 89–94 стр.

Плошадьре пӗр чун та ҫук…
На площади ни души…

Хамелеон // Федор Меценатов. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 89–94 стр.

Малтан ун кӗлетки пулса тӑрать, унтан вара, ҫавӑн хыҫҫӑнах, ӑна чун кӗрет, унӑн сарлака та тӗксӗм сӑн-пичӗ пулса тӑрать, вара ҫӗршер пушӑ куҫ пӗр куҫ пулса, пӗр куҫпа пӑхнӑ пек пӑхаҫҫӗ; темскере кӗтнӗн, шанмасӑртарах пӑхать ҫав куҫ, хӑй мӗн шыранине хӑй те ӑнланмасть, вӑл темскере, инстинкт шикленсе систернине шырать пулас.
Сложилось тело, и тотчас быстро возникает дух, образуется широкое тусклое лицо, и сотни пустых глаз принимают единое выражение, смотрят одним взглядом - подозрительно ожидающим взглядом, который бессознательно ищет нечто, о чем пугливо доносит инстинкт.

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

— Чӗмсӗр чӗрӗ чун!
«Животное!

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

… Пӑхатӑп та хӑй ачине сыхлама вӑй ҫитереймен амӑшӗн хурлӑхлӑ мӑшӑр куҫне тата ачан ҫынтан хӑранипе сивлеккӗн хытса ларнӑ тарӑн куҫне, пӑхатӑп та чӗрӗ чун асапне пӑхса киленекен ҫынсем ҫине, вара, упӑте енне ҫаврӑнса, хам ӑшра ҫапла калатӑп:
…Смотришь на эту пару глаз, в которой дрожит скорбь матери, бессильной защитить свое дитя, и на глаза ребенка, в которых неподвижно застыл глубокий, холодный ужас перед человеком, смотришь на людей, способных забавляться мучениями живого существа, и, обращаясь к обезьяне, говоришь про себя:

Амӑшӗн куҫӗсем чармак, вӗсенче вӑй ҫуккипе тарӑхни, сирсе яма ҫук мӑшкӑл кӳнипе чун ыратни, халтан кайнӑ хаярлӑхпа хурлӑх яр уҫҫӑн курӑнаҫҫӗ.
Глаза матери напряженно расширены, в них ясно видно бессильное отчаяние, острая боль ожидания неустранимой обиды, утомленная злоба и тоска.

Акӑ, хайхи пӑхма йӗркеллӗ ҫынсем, темрен йӗрӗннӗ пекрех кулса, ҫав хушӑрах, кӑмӑлӗсем ҫырлахнине палӑртса йӑлкӑшакан куҫсен хӗмне пытарса, электричествӑпа ҫаврӑнакан карусель лашисем ҫине е слонӗсем ҫине утланса лараҫҫӗ, утланса лараҫҫӗ те, урисене сулла-сулла, чун сӳлетмелле киленӗҫе кӗтеҫҫӗ.
И вот солидные люди, пренебрежительно усмехаясь и скрывая довольный блеск светлых глаз, садятся верхом на спины деревянных лошадок и слонов электрической карусели, садятся и, болтая ногами, с трепетом ждут острого удовольствия.

Малтан пӑхсан, вӑл ҫутӑсем питӗ илемлӗ пек туйӑнаҫҫӗ те, чун хавалне ҫӗклеҫҫӗ.
Сначала это кажется красивым и, возбуждая, веселит.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Апат-ҫимӗҫ тупасса кӗтсе, тутӑ пулнипе киленесси ҫинчен ӗмӗтленсе, вӗсем наркӑмӑш тулнӑ сывлӑша ҫӑтаҫҫӗ те, тӗксӗм чун тӗпӗнче вӗсен ҫивӗч шухӑшӗсем, чее туйӑм-сисӗмпе усал ӗҫ тӑвас ӗмӗчӗсем ҫуралаҫҫӗ.
В ожидании пищи, в мечтах о наслаждении быть сытыми, они глотают насыщенный ядами воздух, и в темных глубинах их душ рождаются острые мысли, хитрые чувства, преступные желания.

Ҫынсем ҫинчен калаҫма хӑрушӑ, калаҫсан — чун ыратса каять.
О людях — страшно и больно говорить.

Ӑшри ирӗклӗхӗ, чун ирӗклӗхӗ — ҫуталмасть ҫынсен куҫӗсенче, ҫак ирӗклӗхсӗр хӑват мӑкалса ҫитеймен ҫӗҫӗ йӑлтӑртатнине аса илтерет.
Свободы внутренней, свободы духа — не светится в глазах людей, и эта энергия без свободы напоминает холодный блеск ножа, который еще не успели иступить.

Ҫӗрле, эпӗ ун патӗнчен тухсанах, вӑл урайне кӗрслетсе ӳкет те — чун та туртаймасть!
Ночью было, я только ушла от него, а он ка-ак грохнется на пол, — только и житья!

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Бубен кӗрлесе, янӑраса, шавласа кайрӗ те, хайхи ташӑ, тахҫанхи тӗм-хура хаяр эрех пек ӳсӗртекен урӑм-сурӑм ташӑ, вутӑн-ҫулӑмӑн ялкӑшма тытӑнчӗ: Нунча ҫӗлен пек явкаланса ҫаврӑнать ӗнтӗ, — юна вӗрилентерсе яракан ҫавӑ ташша вӑл чӗререн ӑнланатчӗ, унӑн тӗлӗнмелле илемлӗ, парӑнми ӳт-пӗвӗ мӗнле чӗррӗн вылянине пӑхса тӑрсан, чун киленсех каятчӗ.
Грянул, загудел, зажужжал бубен, и вспыхнула эта пламенная пляска, опьяняющая, точно старое, крепкое, темное вино; завертелась Нунча, извиваясь, как змея, — глубоко понимала она этот танец страсти, и велико было наслаждение видеть, как живет, играет ее прекрасное непобедимое тело.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Пӗтӗмпе илес-тӗк — пирӗн кварталта нумай паллӑ ҫынсем ҫуралса ӳснӗ, пурӑннӑ, — авал вӗсем хальхинчен нумайрах ҫуралнӑ, паллӑрах та пулнӑ, халӗ, пурте пиджак тӑхӑнса ҫӳренӗ вӑхӑтра тата пурте политикӑпа аппаланнӑ чухне, ҫынна теприсенчен ҫӳлерех ҫӗкленме йывӑр пулса ҫитрӗ, чун та сарӑлсах каяймасть, мӗншӗн тесен ӑна хаҫат хучӗпе кипкелеҫҫӗ.
Вообще — в квартале нашем много родилось и жило замечательных людей, — в старину они рождались чаще, чем теперь, и были заметней, а ныне, когда все ходят в пиджаках и занимаются политикой, трудно стало человеку подняться выше других, да и душа туго растет, когда ее пеленают газетной бумагой.

Ҫамрӑк чун хӑрушлӑха ҫийӗнчех ӗненсе каймасть; эпӗ ҫаплах кӗсменсемпе ишме тапаҫланатӑп; пур усал сывлӑш вӗрсе, пире шӑтӑк чавса, пӗр тӳлевсӗрех кӑмӑллӑн вилӗм юрри юрланӑ хӑрушӑ самантра ишетӗп.
— Если молод — не легко веришь в опасность, я пытался грести, делал всё, что надо делать в воде в опасную минуту, когда этот ветер — дыхание злых дьяволов — любезно роет вам тысячи могил и бесплатно поет реквием.

Хӑйӗн вӑрҫӑри паттӑрлӑхӗпе каппайнӑскер, тата та пысӑк чапа хапсӑнса ӑсран кайнӑскер, вӑл, ҫамрӑк чун хӗрӳлӗхӗпе чӑрсӑрланса, амӑшне ҫапла каланӑ:
Опьяненный подвигами своими, обезумевший в жажде еще большей славы, он говорил ей с дерзким жаром молодости:

Сӑмсапа кӑшкӑрнӑ пек тухакан пӑхӑр горн сассине ҫынсем хыттӑн шӑхӑра-шӑхӑра уласа янисем, ҫухӑрнисем хупласа лартнӑ, — ҫынсем ылхана-ылхана ятлаҫнӑ, ӳпкелешнӗ, хӑйсем вӑйсӑррипе хурлӑхлӑн йынӑша-йынӑша илнӗ, ҫитес самантрах хӑйсем вилме пултарассине тата вилӗмрен хӑтӑлса юлма май ҫуккине сиссе, ним тума пӗлмесӗр, пӗтӗм чун хавӑлӗпе харсӑрланса ҫухӑрнӑ.
Люди заглушили гнусавый, медный крик громким свистом, воем, визгом, возгласами проклятий, словами укоров, стонами тоскливого бессилия, криками отчаяния и удальства, вызванного ощущением возможности умереть в следующий миг и невозможностью избежать смерти.

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Гагарсем те какалаҫҫӗ, аҫа-ҫиҫӗмрен чӗтреҫҫӗ — кӗрешӳ вутне кӗмешкӗн пултарать-и нишлӗ чун?
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.

Тӑвӑл хыпарҫи ҫинчен хунӑ юрӑ // Стихван Шавли. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 132 стр.

Хура пӗлӗт ӑнланать: чун кӑварӗ, вӑй хӑвачӗ, ҫӗнтерӳ хавасӗ — шанчӑк ҫак сасра амаланать.
Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.

Анчах чӗмсӗрлӗх чун патӗнчи шухӑшне пӗтӗмпех каласа хӑйсене пушатнӑ ҫынсемшӗн ҫеҫ хӑрушӑ, вӗсемшӗн ҫеҫ асаплӑ.
Но молчание страшно и мучительно лишь для тех, которые все уже сказали и нечего им больше говорить.

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика