Шырав

Шырав ĕçĕ:

Александр сăмах пирĕн базăра пур.

Александр (тĕпĕ: Александр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах вӑл Александр ҫине те, ман ҫине те пӗртте апла пӑхман.
Но его отношение ко мне и к Александру было вовсе не таково.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Эпӗ Дмитрий Сергеичран ӑс-пуҫ е характер енчен вӑйлӑрах пулсан, е вӑл эпӗ Александр ҫине ҫапла пӑхма тытӑниччен, астӑватӑн-и, тусӑм; нумай-нумай кулнӑ анекдотри ҫын пек пулнӑ пулсан, — опера фойинче икӗ господин тӗл пулаҫҫӗ те калаҫса каяҫҫӗ, пӗрне-пӗри килӗштерсе пӑрахса, паллашма тӑраҫҫӗ: — «Эпӗ ҫав-ҫав поручик», — тет пӗри хӑй ҫинчен.
Точно то же, если бы я по уму или характеру была гораздо сильнее Дмитрия Сергеича, если б он до развития моих отношений к Александру был тем, что очень хорошо характеризует анекдот, над которым, помнишь, мой друг, мы много смеялись, — анекдот, как встретились в фойе оперы два господина, разговорились, понравились друг другу, захотели познакомиться: «Я поручик такой-то«, — сказал один рекомендуясь.

Дмитрий Сергеич Александр хӑйӗнчен ӑс-тӑн, пӗлӳлӗх-пултарулӑх е характер енчен ҫӳлерех тӑнине туйнӑ пулсан, хӑй вырӑнне Александра парса, вӑл ҫакӑнпа хӑйне унтан кӗҫӗне хунӑ пулсан, ҫакна вӑл хӑй ирӗкӗпе мар, вӑйли умӗнче чакса ҫеҫ тунӑ пулсан, ун чухне, паллах, манӑн нимпе те тӑвӑрланмалли пулмастчӗ.
Если бы Дмитрий Сергеич чувствовал превосходство, Александра над собою по уму, развитию или характеру, если бы, уступая свое место Александру, он уступал бы превосходству нравственной силы, если бы его отказ не был доброволен, был бы только отступлением слабого перед сильным, о, тогда, конечно, мне нечем было бы тяготиться.

Ун чухне, паллах, эпӗ Александр ҫине мӗнле пӑхнине формально татса парас кӑмӑл та пулмастчӗ.
Тогда, конечно, у меня не было бы никакой причины желать, чтобы мои отношения к Александру были определены формальным образом.

Общество мана тӗкӗнмен, мана тем те пӗр каласа пӗтермен, эпӗ Александр ҫине мӗнле пӑхнине курасшӑн пулман пулсан, — ун чухне, паллах, Дмитрий Сергеич сӗннӗ меслет шӑп та шай ҫителӗклӗ пулатчӗ, унӑн вилесси ҫинчен шухӑшламалла та пулмастчӗ.
Если б я могла быть довольна тем, что общество оставило бы меня в покое, не делало бы мне скандала, не хотело бы видеть моих отношений к Александру, — тогда, конечно, способ, который предлагал мне Дмитрий Сергеич, был бы достаточен, и ему не нужно было бы решаться на погибель.

Дмитрий Сергеич илсе кӑтартакан тепӗр сӑлтав, — эпӗ Александр ҫине мӗнле пӑхнине общество та йышӑнать, тесе калас килни, — эпӗ ӗҫ ҫине мӗнле пӑхнинчен пӗрре те килмен, вӑл общество шухӑш-кӑмӑлӗнчен килнӗ.
Другая причина, которую приводит Дмитрий Сергеич, — желание придать моим отношениям к Александру характер, признаваемый обществом, — ведь она уже нисколько не зависела от моего взгляда на дело, она проистекала из понятий общества.

Ман Александр та хӑй ҫине ҫаплах пӑхма юратать.
Мой Александр также охотник разбирать себя в этом духе.

«Ырӑ кӑмӑллӑ государь, Александр Матвеич.
«Милостивейший государь, Александр Матвеич.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах эпӗ ӑна, Александр Матвеича, лайӑх пӗлеттӗм; унӑн шухӑшӗсене пӗлесшӗн тӑрӑшма та кирлӗ пулман манӑн.
Но я хорошо знал его; мне не было надобности узнавать его мысли для того, чтобы узнать их».

Эпӗ Рязане кайнӑ вӑхӑтра Александр Матвеичпа ун хушшинче пӗр сӑмах та пулманччӗ-ха; эпӗ юлашки ӗҫе тума шутласа хунӑ вӑхӑтра Александр Матвеичпа иксӗмӗр хушӑра та, Вера Павловнӑпа иксӗмӗр хушӑра та пӗр сӑмах та пулманччӗ-ха.
В то время как я уезжал в Рязань, не было ни слова сказано между ею и Александром Матвеичем; в то время как я принимал свое последнее решение, не было ни слова сказано ни между мною и им, ни между мною и ею.

Ҫак кӑмӑл туртнине пула эпӗ ун пурнӑҫӗ мӗнле пынине тимлӗн сӑнама пуҫларӑм, вара ҫӑмӑллӑнах унӑн туйӑм-сисӗмӗ мӗнле улшӑнса пыни Александр Матвеевичран килнине куртӑм.
Под влиянием его я стал внимательно рассматривать образ ее жизни и легко увидел, что в перемене ощущений от перемены образа жизни главную роль играет появление и удаление Александра Матвеича.

«Александр, халлӗхе ан кӗр, ан килсе ҫӳре, ытлашши нимех те ҫук, тата пулмӗ те, канмалла ҫеҫ».
«Александр, не входи теперь и не приезжай до времени, особенного ничего нет и не будет, только надобно отдохнуть».

XXIV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Мӗншӗн-ха, сӑмахран, вӗсем Мерцаловсем патӗнчен таврӑннӑ чухне, ыран «Пуритан» опера курма каятпӑр тесе калаҫса татӑлнӑ вӑхӑтра, Вера Павловна упӑшкине: «Савнӑ тусӑм, эсӗ вӑл оперӑна юратмастӑн, сана кичем пулӗ, эпӗ Александр Матвеичпа каятӑп; вӑл кашни оперӑпа савӑнать вӗт; эсӗ е эпӗ опера ҫырас пулсан та, Кирсанов ӑна итленӗ пулӗччӗ» тенӗ чухне, — мӗншӗн Кирсанов Вера Павловна майлӑ пулмарӗ, «чӑнах та, Дмитрий, эпӗ сан валли билет илместӗп, темерӗ, — мӗншӗн-ха вӑл?
Почему, например, когда они, возвращаясь от Мерцаловых, условливались на другой день ехать в оперу на «Пуритан» и когда Вера Павловна сказала мужу: «Миленький мой, ты не любишь этой оперы, ты будешь скучать, я поеду с Александром Матвеичем; ведь ему всякая опера наслажденье; кажется, если бы я или ты написали оперу, он и ту стал бы слушать», — почему Кирсанов не поддержал мнения Веры Павловны, не сказал, что «в самом деле, Дмитрий, я не возьму тебе билета», — почему это?

XXIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Чи кирлине «калӑпӑр, ҫак ҫын хӑйӗн пурнӑҫне ӳпкелемест» тенине пытарса хӑвартӑм-ҫке; шӑпах ҫавӑнта: «Александр, эсӗ тӗрӗс мар шухӑшлатӑн» темеллеччӗ те ӗнтӗ, анчах эпӗ чӗнмерӗм, мӗншӗн тесен ун пек калани вӑл маншӑн усӑллӑ мар.
Ведь самое-то главное и утаил, «предположим, что этот человек доволен своим положением»; вот тут-то ведь и надобно было бы сказать: «Александр, предположение твое неверно», а я промолчал, потому что мне невыгодно сказать это.

XXII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ку услови, Александр, кӳрентермест-и мана?
— Не обидно ли мне это условие, Александр?

Тӑхта-ха, кӑштах манса кайман: Александр, пирӗн патӑмӑрта, сана яланах курма хавас хӑвӑн ырӑ тусусем патӗнче, иртнӗ уйӑхсенчи пекех час-час пулма ыйтнине пурнӑҫлатӑн-ши эсӗ?
Кстати, чуть не забыл: так ты, Александр, исполнишь мою просьбу бывать у нас, твоих добрых приятелей, которые всегда рады тебя видеть, бывать так же часто, как в прошлые месяцы?

— Эпӗ сан вырӑнта, Александр, эсӗ мӗн каланинех каланӑ пулӑттӑм; ку ыйтура санӑн мӗнле те пулин вырӑн пур тесе эпӗ сан пекех тӗслӗхшӗн ҫеҫ калатӑп; вӑл пире никама та тивменнине пӗлетӗп эпӗ, эпир, ученӑйсем, пире тӗрӗс пек туйӑнакан пӗтӗмӗшле наукӑлла шухӑш-кӑмӑлсен интереслӗ енӗсем ҫинчен кӑна калаҫатпӑр; ун пек пӑхсассӑн, кашнинех кирек мӗнле ӗҫ ҫинчен те хӑй мӗнле шухӑшланӑ пек калать, вӑл мӗнле шухӑшласси вӑл ӗҫ ҫине мӗнле пӑхнинчен килет, сан вырӑнунта пулсан; сан пекех каланӑ пулӑттӑм тесе ҫак шухӑшпа анчах калатӑп та ӗнтӗ эпӗ.
— Я на твоем месте, Александр, говорил бы то же, что ты: я, как ты, говорю только для примера, что у тебя есть какое-нибудь место в этом вопросе; я знаю, что он никого из нас не касается, мы говорим только, как ученые, о любопытных сторонах общих научных воззрений, кажущихся нам справедливыми; по этим воззрениям каждый судит о всяком деле с своей точки зрения, определяющейся его личными отношениями к делу, я только в этом смысле и говорю, что на твоем месте стал бы говорить точно так же, как ты.

— Эпӗ нимӗн те каламастӑп, Александр; эпӗ теори ыйтӑвӗсемпе ҫеҫ ӗҫлетӗп.
— Я ничего не говорю, Александр; я только занимаюсь теоретическими вопросами.

— Ҫук, нимӗн те ӑнланаймастӑп эпӗ, Александр.
— Нет, я ничего не понимаю, Александр.

Сывӑ пул, Александр.
До свиданья, Александр.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика