Шырав

Козуба

Козуба арӑмне шӑрпӑк пачӗ те Баумана тенкел сиктерсе хучӗ.
Козуба передал жене спички и пододвинул Бауману табурет:

— Шӑрпӑк пар-ха, Козуба.
— Подай-ка коробок, Козуба.

Козуба тимлесех калать:
Козуба сказал неумолимо:

— Ак ку тӗрӗс те, — кӑмӑлларӗ Козуба, унтан Курака ӑнлантарса пама пуҫларӗ.
— Вот-вот, правильно, — поощрил Козуба и разъяснил Грачу.

Козуба тӗрӗс ҫын пирки иккӗленмелли те ҫук.
Безусловно, правильный человек Козуба.

Шӑрпӑк ҫуталчӗ, лампа трупи чанклатрӗ: Козуба лампа ҫутнӑ.
Вспыхнула спичка, звякнуло стекло: Козуба зажигал лампу.

Козуба вара, Курака алӑк патӗнче хӑварса, пӗчченех малалла тӗттӗм ҫӗрелле утрӗ:
И Козуба, остановив Грача на пороге, шагнул в темноту один, предупредив:

Козуба ҫул тӑршшӗпех калаҫса пычӗ; кунти ӗҫсем ҫинчен, ҫынсем ҫинчен каласа кӑтартрӗ.
Козуба говорил всю дорогу, рассказывал о здешних делах и людях.

Козуба ӑна хирӗҫ: — Килте, — терӗ.
Козуба ответил: — Дома.

Козуба ҫак сӑмаха уйрӑмах юратнӑ.
Козуба это слово особенно любил.

Пуху пӗтсен вара ҫынсем пӗрерӗн-пӗрерӗн, е икшерӗн вӑрттӑн саланма тытӑнсан, Курак, аяккалла пӑхкаласа, манӑн ӑҫта каяс-ха, текелесе шухӑша кайнине курсан, Козуба пӗр сӑмахпах пӗтӗм ӗҫе йӳнеҫтерчӗ.
И когда собрание кончилось, начали расходиться — по-конспиративному — в одиночку и парочками, а Грач стал посматривать по сторонам, соображая, как ему теперь быть, — Козуба одним словом поставил все на место.

Анчах Козуба вӑл ӗҫе малтанах тӗплӗ шухӑшласа хунӑ пулнӑ: каҫ пула пуҫласанах, никама систермесӗр Густылёвпа калаҫса татӑлса, вӑл ун хваттерне чемоданне илме янӑ.
Но, по счастью, Козуба сообразил это дело зараньше: как только легли сумерки, послал, пошептавшись сепаратно с Густылевым, к нему на квартиру за чемоданом.

Козуба вӑраххӑн каларӗ:
Козуба проговорил медлительно:

Козуба сасартӑк кӗтмен ҫӗртен сиксе тӑчӗ.
Козуба даже привстал от неожиданности.

Козуба вара, чи асли тата вашаватли пулса, — ӑна пурте хисеплесе итлеҫҫӗ, — пурин ячӗпе каларӗ:
И Козуба, как старший и безусловно самый уважаемый, сказал от всех:

Курак, ыранах района кайса, Морозовӑн, Коншинӑн фабрикинчи рабочисене забастовка ҫӗклет: Козуба унта камсемпе калаҫмаллине каласа парать, ҫырусем парса ярать.
Грач завтра же выедет в район, поднимет на стачку морозовских и коншинских: Козуба ему укажет, с кем там разговаривать, и записки даст.

— Илтессе илтнӗ те, — терӗ Козуба, хайӗн яланхи йӑлипе сулахай куҫне хӗссе, — анчах, тӗплӗнех пӗлсе пӗтерейместӗп.
— Слыхать — слыхал, — щуря левый глаз явно привычным движением, ответил Козуба: — Толком, однако, не знаю.

— Курак-и? — шухӑша кайса каларӗ Козуба, — курак — ҫурхи кайӑк.
— Грач? — раздумчиво повторил Козуба: — Грач — птица весенняя.