Шырав

Ида

— Мӗнле пулассине хам калам-и сире? — терӗ сасартӑк Ида.
— Сказать вам, как всё будет? — сказала вдруг сестрёнка Ида.

Уяв тӗлне тирпейленӗ, ҫуса тасатнӑ кухньӑра Эмиль, унӑн ашшӗпе амӑшӗ, Ида йӑмӑкӗ, Альфредпа Лина тата Крюсе-Майя лараҫҫӗ.
Все они — и Эмиль, и мама, и папа, и сестрёнка Ида, и Альфред, и Лина, и Крёсе-Майя — сидели вместе в празднично убранной кухне.

Ида йӑмӑкӗ те Альфред ҫинчен куҫне илмест, вӑл чӗрӗ юлнине халӗ те ӗненесшӗн мар пек пӑхать.
Сестрёнка Ида тоже не отрывала взгляда от Альфреда, она глядела на него как заворожённая, будто глазам своим не веря, что это он.

Кӗҫех Эмиль амӑшӗпе пӗрле ыттисем те — Эмиль ашшӗ, Лина, Крюсе-Майя, Ида чупса килчӗҫ, вӗсем те Альфред чирленӗшӗн кулянаҫҫӗ.
Мама Эмиля пришла, а с ней и все остальные — папа Эмиля, и Лина, и Крёсе-Майя, и сестрёнка Ида, все они встревожились за Альфреда.

— Юр хупларӗ пӗтӗм тӗнчене, — кӑшкӑрса юрлать йӑмӑкӗ Ида.
— Снег засыпал белый свет, — распевала на все лады сестрёнка Ида.

…Дайте мне муки и соли: Заколю я поросенка… — ҫаплипех сӑвӑ каласа ҫӳрет Ида.
…Дайте мне муки и соли, Заколю я поросёнка!.. — твердила сестрёнка Ида.

«Яп!» сӑмах тӗлне ҫитсен Ида шӗвӗр пӳрнипе Линӑна тӗртет те, лешӗ, кӑтӑкран хӑраканскер, тӳрех кӑшкӑрса ярать те кулма пуҫлать.
Когда Ида доходила до слова «заколю», она тыкала указательным пальцем в Лину, и Лина всякий раз, к великой радости Иды, вскрикивала и хохотала.

Ида хӑйӗн пӗчӗк пӳрнипе Лина юбкине йӗрлет, хӑй сӑвӑ калать:
Ида водила своим маленьким пальчиком по юбке Лины и говорила:

— Ку вӑййа кӑтӑкран хӑракан ҫынсемпе кӑна выляма пулать, ӑнланатӑн-и? — ӑнлантарать Ида.
— Понимаешь, это выходит только с тем, кто боится щекотки, — объяснила Ида.

Ида кӑна ӗҫсӗр, вӑл Линӑна ӗҫлеме чӑрмантарать, ӑна хӑйӗн ҫӗнӗ вӑййине хутшӑнтарасшӑн.
А сестрёнка Ида мешала Лине работать, пытаясь втянуть её в новую игру.

Ашшӗ хӑрах уран сикнине, унӑн пӳрнинчен рак ҫакӑнса тӑнине курсан Ида кулсах ячӗ.
Когда Ида увидела, как её папа прыгает на одной ноге, а на пальце другой у него висит рак, она засмеялась.

Кӗҫех Эмиль амӑшӗпе Ида та кӑшкӑрса ячӗҫ, мӗншӗн тесен урайӗпех рак йӑшӑлтатать.
А мама Эмиля и сестрёнка Ида тоже завопили, потому что, открыв глаза, они увидели раков, которые ползали по полу.

Сасартӑках вӑл ҫав тери хӑрушшӑн кӑшкӑрса ячӗ, ун сассипе Эмиль амӑшӗ те, Ида та туххӑмрах вӑранчӗҫ.
И вдруг он издал такой ужасающий крик, что мама Эмиля и сестрёнка Ида мигом проснулись.

Ытти чухне, шӑматкунсерен, Эмильпе Ида ҫак чанра ҫӑвӑнаҫҫӗ.
В этом чане Эмиль и сестрёнка Ида мылись в субботу вечером.

Ида вара кухньӑна мӑнаҫлӑн чупса кӗчӗ те йӗрсе ларакан амӑшне ҫапла каларӗ:
А Ида с гордым видом вбежала в кухню, где рыдала её мама, и выпалила прямо с порога.

Халӗ вара Ида вӗсене кашнинех алӑпа перӗнсе тухрӗ те, ӗненетӗн-и, вӗсем пӗрин хыҫҫӑн тепри чӗрӗле-чӗрӗле тӑчӗҫ.
Но Ида похлопала каждую из них рукой, и представь себе, все они, одна за другой, оживали.

Ида тӗлӗннипе хытсах тӑчӗ.
Ида застыла от изумления.

— Мӗскӗн Лота, — пӑшӑлтатрӗ Ида.
— Бедная Лотта, — прошептала сестрёнка Ида.

Ида вутӑ сарайне кӗрсе тӑчӗ те вилнӗ уксах Лота каска ҫинче выртнине курсан кӑшкӑрса макӑрса ячӗ.
Когда Ида, глотая слёзы, вошла в сарай и увидела лежащую на чурбаке мёртвую хромую Лотту, она разревелась в голос.