Шырав

Шырав ĕçĕ:

пӗрмай сăмах пирĕн базăра пур.

пӗрмай (тĕпĕ: пӗрмай) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Володя пӗрмай табуретка ҫинче Бондаренко йынӑшнине итлесе ларчӗ; ӗҫме ыйтсан — шыв парать, витрере алшӑлли йӗпетсе моряк ҫамки ҫине хурать; тытса пӑрахнӑ пек койка ҫинче турткаланма пуҫласан, лӑпкӑ выртма ӳкӗтлет.
А Володя все сидел на табуретке, прислушиваясь к каждому стону Бондаренко, давал ему пить, мочил в ведре полотенце и прикладывал к голове моряка; уговаривал лежать спокойно, когда тот начинал припадочно биться на койке.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Анчах шап-шурӑ юр вӗсен куҫӗсене йӑмӑхтарать, ыраттарать, пӗрмай куҫҫулӗ юхать.
И все же белизна снега слепила, вызывала болезненную резь и непрерывное слезотечение.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

— Мӗншӗн ялта пӗрмай каҫхи пек? — чарӑна пӗлмест Оля.
— А почему в деревне всегда как вечер? — не унималась Оля.

Штабра пӗрмай телефон сигналӗсем сӗрленӗ.
В штабе беспрерывно гудели сигналы телефонов.

Пӗрмай: «Ох, ӗнер пирӗн шухер пулчӗ…», «Айда ларса баландерлер…», «Баланда таптатма» тата ҫакнашкал сӑмахсем илтӗнеҫҫӗ.
Только и слышишь от нее: «Ох, вчера у нас шухер был!», «Айда, посидим побаландерим», «Баланду травить», «Убиться можно», «Будьте любовны» и прочее.

Хырасса вӑл тӑрӑшса хырнӑ, анчах супӑнь порошокӗ пӗрмай хӑрӑм вӗҫнипе тар тӗслӗ пула пуҫланӑ.
Брил он тщательно, но от постоянной копоти мыльный порошок его становился похожим на порох.

Партизансем ытти комсомолецсене те юратнӑ: пӗрмай пралуксемпе аппаланакан лайӑх связиста — Митя Заболотскине; ҫепӗҫҫӗн сӑмахлакан, ӗҫшӗн ҫунакан санитара — Жора Жданова.
Уважали партизаны и других комсомольцев: Митю Заболотного, отличного связиста, вечно занятого своими проводами; вежливого, заботливого Жору Жданова, санитара.

Вӗсем пӗрмай хӑйсене ҫӳле разведка яма ыйтнӑ, ишӗлнӗ шӑтӑксем патне пыра-пыра, чул хушӑкӗсем витӗр хураллакан гитлеровецсене пенӗ.
Они постоянно просились, чтобы их выпустили в разведку на поверхность, подползали к заваленным выходам и через щели между камнями стреляли в караульных гитлеровцев.

Кунта пӗрмай, ҫӗр айӗнчи крепоҫе осада тунӑ кунсенче те, нӳрленнӗ баянӑн хӑйӑлтатакан сасси илтӗннӗ.
Здесь всегда, даже в самые тяжелые дни подземной осады, можно было услышать сипловатые звуки отсыревшего баяна.

Тарӑн шурф-пусӑсене халӗ нимӗҫсем пӗрмай тарӑна пӑрахакан бомбӑсемпе фугассем ывӑтнӑ.
Немцы теперь то и дело бросали в глубокие шурфы-колодцы большие глубинные бомбы и фугасы.

Володьӑпа Ваня обрезсене минтер айне хучӗҫ те ҫывӑрса кайичченех пӗрмай аллисемпе лакпа витнӗ йывӑҫ аврине, сивӗ те яка кӗпҫине хыпашласа выртрӗҫ.
Володя и Ваня положили обрезы под подушки и, уже задремывая, все совали туда руки, нащупывая полированное дерево ложи, холодный и скользкий ствол.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Партизансем пӗрмай Володя ӗҫленине курма кӗре-кӗре тухаҫҫӗ.
Партизаны то и дело заходили в уголок, чтобы полюбоваться Володиной работой.

Кунта, ҫӗр айӗнче, пӗрмай тӗттӗм те шӑп.
Здесь же, под землей, всегда было черно и тихо.

Валя аппӑшӗ, пӗрмай ҫывӑрса юласран хӑраканскер, будильник пружинине хытарса лартатчӗ; сехечӗ вара, ирсӗр, шӑп вилес пек ҫывӑрас килнӗ чух, утиял айӗнчен тухас килмен вӑхӑтра шӑнкӑртаттаратчӗ.
Сестра Валя, всегда боявшаяся проспать, заводила будильник, который имел отвратительное обыкновение назойливо трезвонить тогда, когда больше всего хотелось спать и не было ни малейшего желания вылезать из-под одеяла.

Пӗрмай тӗттӗм тӑракан ҫӗр айӗнче вӑхӑт мӗн чухлине пӗлме хӗн пулнӑ; тӗттӗмлӗхе путнӑ чулсем хушшинче, сӗм-хура шӑплӑхра хунар е шахтер лампине ҫутсан ҫеҫ пӗчӗк ҫутӑ лаптӑкӗсем курӑнкаланӑ.
Трудно было определить время под землей, где всегда было одинаково темно, где люди отвоевали себе у камня узкие пространства, доверху налитые постоянной тьмой, а у этого мрака, у черного пустынного безмолвия отстаивали небольшие оазисы света, возникавшие там, где зажигались фонари или лампочки-шахтерки.

Акилина Яковлевна Шустовпа ачасене валли апат илсе пычӗ те, лайӑхрах ҫитерес тесе, пӗрмай: тата мӗн ҫиес килет, тесе ыйтать.
Акилина Яковлевна принесла Шустову и мальчикам обед, всячески старалась угостить их получше и все спрашивала, чего бы еще им хотелось покушать.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Гитлеровецсем ҫинчен ҫапла каларӗ: вӗсем ытти ҫынсенчен ытлашшипех уйрӑлса тӑмаҫҫӗ, анчах пурин ҫине те хаяррӑн пӑхаҫҫӗ, хӑйсем пӗрмай турткаланса ҫӳреҫҫӗ, унталла-кунталла пӑхкалаҫҫӗ, пурне те итлеҫҫӗ, пуҫӗсене ҫухисемпе хупласа ҫӳреҫҫӗ, ӗнселессинчен хӑраса ҫӳренӗн туйӑнать.
Что касается самих гитлеровцев, то так, по внешности, они мало чем отличаются от других людей, только смотрят на все со злостью, сами все дергаются, озираются, ко всему прислушиваются и голову в воротники прячут, будто так и ждут, что им сейчас по шее дадут.

Тӑшман батарейин тупписем ҫеҫ пӗрмай переҫҫӗ, хӑйсен снарячӗсене Керчь ҫине ывӑтаҫҫӗ.
Только били поблизости орудия немецкой батареи, славшие снаряды в Керчь.

Вӑл пӗрмай шӑтӑкран тухса ачасем патне чупма хатӗр тӑчӗ.
Он с трудом сдерживал себя, чтобы не выскочить наружу, не броситься к мальчикам.

Шустов пӗрмай хӗвне чикнӗ гранатине, атӑ кунчинчи ҫӗҫҫине тыта-тыта пӑхать.
Шустов нащупывал нож за голенищем, то и дело поглаживал гранату, припрятанную за пазухой.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика