Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Володьӑна вӑл темӗнле, тупӑкра выртакан ҫын сассипе калаҫнӑн туйӑнчӗ.

Каким-то, как показалось Володе, гробовым голосом:

12 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Шӑлнӗ вӗсем мӗн ҫинчен калаҫнине ним чухлӗ те ӑнланаймарӗ, анчах уншӑн пулсан пиччӗшӗ хӑй мӗн шухӑшланине каламан пек, ку офицерпе вӑл ахальрен ҫеҫ, унӑн сӑрине ӗҫнӗрен ҫеҫ ҫапла калаҫнӑн туйӑнчӗ.

Меньшой брат ничего не понимал, что они говорят, но ему смутно казалось, что брат говорит не то, что думает, но как будто потому только, что пьет портер этого офицера.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Сасси хупӑ пӳлӗмре калаҫнӑн илтӗнчӗ, пӑхасса та куҫран пӑхса мар, урайнелле пӑхса, аллипе сӗтел шӑлнӑ пек хускаткаласа калать:

Голос еле слышался в закрытой комнате, и не глядел он Савандею и Эпселему в глаза, сметая со стола невидимые крошки.

XXIX. Кӗтмен хӑнасем // Илпек Микулайӗ. Илпек Микулайӗ. Хура ҫӑкӑр. Роман. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1989. — 400 с.

Вӗсене амӑшӗн тутипе пиншер ҫын калаҫнӑн туйӑнчӗ; унӑн пурнӑҫӗ ыттисенчен урӑхла пулман, анчах ун пек пурнӑҫпа ҫӗр ҫинче пайтах ҫын пурӑннӑ, ҫавӑнпа та унӑн кун-ҫулӗ символ пек пулса тӑнӑ.

Казалось, тысячи жизней говорят ее устами; обыденно и просто было все, чем она жила, но — так просто и обычно жило бесчисленное множество людей на земле, и ее история принимала значение символа.

III // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ӑна, вӑхӑт малалла шунӑ май, ывӑлӗ сахалрах та сахалрах калаҫнӑн туйӑнчӗ, ҫав хушӑрах вӑл темле ӑнланмалла мар ҫӗнӗ сӑмахсемпе усӑ курнине, хӑй хӑнӑхнӑ хаяр та хытӑ сӑмахсем унӑн калаҫӑвӗнчен тухса ӳксе пынине асӑрхарӗ.

Ей казалось, что с течением времени сын говорит все меньше, и, в то же время, она замечала, что порою он употребляет какие-то новые слова, непонятные ей, а привычные для нее грубые и резкие выражения — выпадают из его речи.

III // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Калаҫасса вӗсем украина чӗлхипе калаҫнӑн туйӑнать, анчах вӗсен чӗлхи хӑйне уйрӑм, Волынь тӑрӑхӗнчи вырӑспа поляк сӑмахӗсемпе хутӑш чӗлхе, тахҫан вӗсем грекла-униатла (католикла) тӗне ӗненнӗ, каярахпа, тӗрлӗрен улшӑнусем хыҫҫӑн, вӗсене православи приходне ҫырса хунӑ та кивӗ чиркӗвне хуптарнӑ, чиркӗвӗ вара вӑраххӑн ишӗлсе аннӑ…

Говорили как будто по-малорусски, но на особом волынском наречии, с примесью польских и русских слов, исповедовали когда-то греко-униатскую веру, а потом, после некоторых замешательств, были причислены к православному приходу, а старая церковка была закрыта и постепенно развалилась…

I // Николай Иванов, Евстафий Владимиров. Короленко В.Г. Чӗлхесӗр: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 108 с.

Листницкий, ыйхӑ витӗр, пупӑн хулӑн сассине катаран илтнӗ пек ҫеҫ илтрӗ, ҫав самантрах ӑна хӑйпе ӳпкевлӗ хулӑн сасӑпа пуп мар, есаул Громов калаҫнӑн туйӑнчӗ.

Листницкий сквозь пленку дремы ощущал будто издалека добиравшийся до слуха густой голос священника, и мнилось уже, что это не священник говорит жалующимся басом, а есаул Громов.

14 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Манӑн ун чух чун калаҫнӑн туйӑнчӗ.

а вот как, как будто говорилось мне в душе.

XXIII // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Марья Алексевна шутланӑ тӑрӑх, ун йышши ҫынсем ҫеҫ хӑйсене Лопухов пек тыткалама пултарнӑ; Лопухов ҫамрӑк та ҫивӗч ҫын, питӗ кӑмӑллӑ, хӗр корсечӗн ӑшнелле шӑтарас пек пӑха-пӑха илмен, ун хыҫҫӑн сӗтӗрӗнсе ҫӳремен, ним турткаланса тӑмасӑрах Марья Алексевнӑпа картла вылянӑ, «луччӑ эпӗ Вера Павловнӑпа ларатӑп» тесе каламан, япаласем ҫинчен калаҫас пулсан, вӑл Марья Алексевнӑпа хӑй калаҫнӑ пекех калаҫнӑн туйӑннӑ; Марья Алексевна пекех, Лопухов та тӗнчере пур ӗҫе те тупӑш илесшӗн тӑваҫҫӗ, тенӗ, ултавҫӑ улталать пулсассӑн, кунта нимӗн хӗрсе кайма та, ҫав ултавҫа пӑхӑнса тӑмалли чыс принципӗсем ҫинчен кӑшкӑрма та кирлӗ мар, ултавҫӑ хӑй вӑл пӗртте ахалех ултавҫӑ мар, унӑн хӑйӗн условийӗсене кура ҫаван пек пулмалла, вӑл ултавҫӑ пулман пулсассӑн, ҫавна тума май ҫукки ҫинчен каламасӑрах паллӑ ӗнтӗ — ку вӑл, уншӑн пулсассӑн, ҫав тери ухмах та айван ӗҫ пулнӑ пулӗччӗ.

Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он, молодой, бойкий человек, не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо, с его стороны.

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.