Шырав

Шырав ĕçĕ:

йӑлтах сăмах пирĕн базăра пур.

йӑлтах (тĕпĕ: йӑлтах) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах вӑл мӗн тума пултарни йӑлтах килӗнче, Киевра юлнӑ, кунта вӑл хӑйне ниҫта хураймасть, вара куккӑшӗ патне пырать.
Но все это осталось дома, в Киеве, а здесь ему некуда девать себя, и он идет к дяде.

Эсӗ вӗренсе ҫитӗн // Николай Евстафьев. Дубов Н.И. Юханшыв ҫинчи ҫутӑсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 144 с.

Чухлакан ҫын вара йӑлтах курать: ӑҫта шыв лӑпкӑ пек, тикӗс юхать, анчах ӑна шалтан пӗтӗмӗшпе пӗтӗрсе пырать — унта тарӑн вырӑн; шыв катрашкаланма пуҫланакан ҫӗрте — унта вара, асту, юшкӑн купалать е чулсем урлӑ юхать.
А опытный человек все видит: где она вроде бы спокойная, гладкая, только всю ее изнутри ведет, крутит — там суводь; где рябить начинает — там, гляди, мель намывает, а то и перекат.

Ҫыран хӗрринчи пӳрт // Николай Евстафьев. Дубов Н.И. Юханшыв ҫинчи ҫутӑсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 144 с.

Эпӗ сана йӑлтах кӑтартӑп.
Я тебе все покажу.

Вӗсем ҫинче пурӑнма май ҫук: ҫурхи шыв вӑхӑтӗнче вӗсем йӑлтах шыв айне пулса юлаҫҫӗ, вӗсен хӑйӑрлӑ тӑпри ҫинче йӑмра тӗмӗсемпе курӑк ҫеҫ ӳсет.
Обитать там и нельзя: в половодье их заливает, на песчаной почве, кроме лозняка и травы, ничего не растет.

Йӑлтах тӗрӗс.
Все правильно.

Вӑл кукӑлӗсене ҫисе ярать, пӗр татӑк какай касса илет, анчах унӑн урӑх ҫиесси килмест, вара вӑл йӑлтах каялла авоськӑна хурать.
Он приканчивает пирожки, отрезает кусок мяса, но есть ему больше не хочется, и все укладывается обратно в авоську.

Ҫак вӑхӑтра вӗсем патне хӑраса ӳкнӗ те ҫиленнӗ учительница чупса ҫитет, Костьӑн йӑлтах кӑвакарса кайнӑ итлекенӗсене аллисенчен ярса тытать вӑл:
Но тут к ним подбегает испуганная, рассерженная учительница и хватает за руки окончательно посиневших Костиных слушательниц:

«Ашхабад» // Николай Евстафьев. Дубов Н.И. Юханшыв ҫинчи ҫутӑсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 144 с.

Эпир тинӗсре мар вӗт — Днепр тӑрӑх ҫӳретпӗр, кунта ҫырансем те, ытти паллӑсем те йӑлтах куҫ умӗнче.
Мы ведь не по морю — по Днепру ходим, и здесь берега и все обстановочные знаки перед глазами.

Унӑн пурин ҫинчен те йӑлтах пӗр вӑхӑтрах пӗлесси килет, анчах хӗрачи ҫав-ҫавах кичеммӗн тавӑрса калать.
Ему хочется узнать сразу все обо всем, но девочка по-прежнему отвечает вяло и скучно.

Тимӗрӗ вара, ун тӑрӑх атӑ-пушмакпа нумай ҫӳренӗ пирки, йӑлтах якалса-ҫуталса кайнӑ, шатрашкисем те пулӑшмаҫҫӗ, пурпӗр шуҫса ӳкме пулать.
Но железо это так отшлифовано башмаками и сапогами, что пупырышки мало помогают, и оно все равно скользкое.

Костя палуба урлӑшне миҫе хӑма сарнине хисеплеме тытӑнать, анчах сасартӑк пӑрахут мачти хуллен чалӑшма тытӑнать те йӑлтах анса выртичченех йӑванать: «Ашхабад» кӗпер патне ҫывхарса пырать, мачтине кӗпертен ҫакланасран антараҫҫӗ иккен.
Костя принимается считать, сколько дощечек уложено поперек палубы, но мачта вдруг начинает отклоняться назад, пока не ложится почти совсем горизонтально: «Ашхабад» приближается к мосту, и мачту опускают, чтобы не зацепить мост.

Чӗрипе йӑлтах ланчашкаланса каяс мар тесе, Костя ҫамкине ҫилӗллӗн пӗркелентерет, карлӑк тыткӑчне тата хытӑрах ҫатӑрласа тытать, аллипе сӗлтсе юлакан Лелька енне пӑхмасть те.
Чтобы окончательно не разжалобиться, Костя свирепо морщит лоб, еще крепче сжимает поручни и не обращает внимания на Лельку, машущую рукой.

Килтен кайни // Николай Евстафьев. Дубов Н.И. Юханшыв ҫинчи ҫутӑсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 144 с.

Ҫакна йӑлтах курса тӑнипе Костя лӑпланма ҫук салху пулса кайрӗ, вӑл хӑй те йӗрсе ярас патнех ҫитет, анчах ҫак вӑхӑтра ҫӳлте хӑрӑлти хулӑн сасӑпа гудок мӗкӗрсе ярать; Лелька амӑшӗн чӗркуҫҫийӗсем ҫумне лӑпчӑнать, амӑшӗ хыпӑнса ӳкет: вӗсен тухса юлмалла.
От всего этого Косте становится так беспокойно, что впору заплакать самому, но тут наверху опять густо и хрипло ревет гудок; Лелька бросается к маме в колени, мама спохватывается: им пора уходить.

Вӑхӑчӗ чӑнах та нумай иккен, Костя ҫак нимӗн тума аптрамалла вӑраха тӑсӑлакан вӑхӑтра ӗшенсе ҫитет: сывпуллашнӑ ӗнтӗ, мӗн тумаллине йӑлтах тунӑ, чӑннипех уйрӑлса каяссине кӗтесси ҫеҫ юлчӗ.
Времени действительно оказывается много, и Костя томится той неопределенностью, мучительным междувременьем, когда уже попрощались, все сделано и сказано и нужно только ждать настоящего расставания.

Лелька каюта тӑрӑх сӗтеле, вырӑна шыва путасран хӑтӑлма пробка тултарса тунӑ пысӑк ункӑсене хыпашласа пӑхса ҫӳрет, амӑшӗ каллех ывӑлне вӗрентсе калать: куккуна итле, мӑн ҫынсемсӗр шыва ан кӗр — турӑ сыхлатӑрах! — пӗчӗк ача пек малтанах тутлӑ кукӑльсене ан ҫи, унччен пӗҫернӗ какай тата хытӑлла пӗҫернӗ ҫӑмарта ҫимелле, унтан — тутлине; пӑрахут тӑрӑх чупса ан ҫӳре, ытла хӗррине ан пыр, шывалла пӑхса ан тӑр, атту пуҫу ҫаврӑнса кайӗ, — пӗр сӑмахпа, кун пек чухне амӑшӗсем мӗн калама пултараҫҫӗ, ҫавна йӑлтах калать, ҫакна пула Костьӑна питӗ кичем пулса ҫитет.
Лелька бродит по каюте и ощупывает стол, койку, пробковые спасательные пояса, а мама опять повторяет наставления: слушаться дядю, без взрослых не купаться — боже упаси! — и не хватать сразу, как маленький, сладкие пирожки, а сначала есть вареное мясо и яйца вкрутую, потом сладкое; по пароходу не бегать, к краю не подходить и в воду не смотреть, а то закружится голова, — словом, все, что в таких случаях говорят мамы и от чего Косте становится невыносимо скучно.

— Ну, эсӗ йӑлтах пӗлетӗн, паллӑ моряк-ҫке…
— Ну, ты все знаешь, известный моряк…

Анчах ывӑлӗ йӑлтах алӑран писрӗ-ҫке — питӗ хӑрушӑ япала вӑл, ачасем ашшӗсӗр ӳсни! — никама та итлемест, Марья Афанасьевнӑна та, паллах ӗнтӗ, итлес ҫук.
Но он совсем отбился от рук — это ужасно, когда дети растут без отца! — никого не слушается и, конечно, не будет слушаться Марьи Афанасьевны.

Анчах пирӗншӗн, телейсӗр гладиаторсемшӗн пулсан, ӗҫ йӑлтах урӑх пулмалла.
Но для нас, несчастных гладиаторов, дело заключается совсем в другом.

V сыпӑк // Григорий Алентей. Джованьоли, Р. Спартак: роман / вырӑсларан Г.Алендей куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 332 с. — 11–314 с.

— Плутон ячӗпе тупа тӑватӑп, эсӗ мана хӑвӑн чуну патне илсе пыракан ҫиппе йӑлтах тӑлларӑн, — терӗ Бестия, — Катилина гладиаторпа юлташла калаҫнинчен тӗлӗнсе.
— Клянусь Плутоном, я совершенно упустил ту нить, которая до сих пор вела меня в запутанный лабиринт твоей души, — сказал Бестия, смотревший с изумлением на Катилину, фамильярно беседовавшего с гладиатором.

IV сыпӑк // Григорий Алентей. Джованьоли, Р. Спартак: роман / вырӑсларан Г.Алендей куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 332 с. — 11–314 с.

Вӑл килсе кӗнӗ чухнехи кӑшкӑрашу йӑлтах чарӑнчӗ, анчах пӳлӗмре ҫӗнӗрен шав ҫӗкленчӗ.
Шум, вызванный ее приходом, стих, но вдруг из угла комнаты опять донесся гул голосов.

III сыпӑк // Григорий Алентей. Джованьоли, Р. Спартак: роман / вырӑсларан Г.Алендей куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 332 с. — 11–314 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика