Шырав

Шырав ĕçĕ:

е сăмах пирĕн базăра пур.

е (тĕпĕ: е) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Йӑлт ҫапла ҫынсем; ушкӑн вӑйӗпе мӗн илме пултараҫҫӗ, уншӑн нимле расчет та ҫук; кашни уйрӑм япалашӑн е ыттисенчен ытлашши тунишӗн — расчет».
И все так: то, что могут по средствам своей компании все, за то нет расчетов; за каждую особую вещь или прихоть — расчет».

8 // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Пӗр пин ҫын е ытларах та: «Кунта пурте мар-ха; уйрӑм ҫиес текенсем хӑйсем патӗнче апатланаҫҫӗ», ҫакна пурне те хире тухман карчӑксемпе стариксем, ачасем хатӗрлесе хунӑ; «апат пӗҫересси, хуҫалӑхпа аппаланасси, пӳлемсене тирпейлесси — ытти алӑсемшӗн питӗ ҫӑмӑл ӗҫ вӑл, — тет хӗрарӑм-патшан аслӑ аппӑшӗ, — ӑна ытти ӗҫе халлӗхе тума пултарайманнисем е тӑвайми пулнисем тумалла».
Да человек тысяча или больше: «Здесь не все; кому угодно, обедают особо, у себя»; те старухи, старики, дети, которые не выходили в поле, приготовили все это: «готовить кушанье, заниматься хозяйством, прибирать в комнатах — это слишком легкая работа для других рук, — говорит старшая сестра, — ею следует заниматься тем, кто еще не может или уже не может делать ничего другого».

«Турт, савниҫӗм, эпӗ вара кофе вӗретме каям е санӑн чей ӗҫес килет-и?
«Кури, мой милый, а я пока пойду готовить кофе, или ты хочешь чаю?

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вӗсем е вӗсем пеккисем ҫине тӑрсах: ку маншӑн нимех те мар вӑл, питӗ ҫӑмӑл, тенине час-часах илтнӗ эпӗ, хам вара, вӗсем ҫапла каланӑ ҫӗртех ахӑлтатса янӑ: паллах, мана, ют ҫынна, хам умра тата иккӗн чухне ҫеҫ ҫапла шантарнӑ чух ахӑлтатнӑ.
Я часто слыхивал от них, то есть от этих и подобных им, такие вещи, что тут же хохотал среди их патетических уверений, что, дескать, это для меня было совершенно ничего, очень легко: разумеется, хохотал, когда уверения делались передо мною человеком посторонним и при разговоре только вдвоем.

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Эсир мана кӑмӑлланӑ, юп курнӑ, хӑвӑрӑн вӑрӑм ҫырӑвӑра (маншӑн питӗ хаклӑ ҫырӑвӑра) ҫырма темиҫе сехет вӑхӑтӑра шеллемен; ҫакӑнтан эпӗ хам Дмитрий Сергеич пек е сирӗн пек дипломатла сӑмах ҫаврӑнӑшӗсемпе ҫырнине куратӑп, — Дмитрий Сергеич Мускава кайнӑ чух (унтан таврӑнсан вӑл вилме шутланӑ) сывпуллашнӑ хыҫҫӑн манпа мӗн пулнине сирӗн пӗлессӗр килнине ҫакӑнтан, шӑпах ҫакӑнтан куратӑп эпӗ.
Вы имели столько симпатии ко мне, что не пожалели потратить несколько часов времени на ваше длинное (и о, какое драгоценное для меня) письмо; из этого я вижу, как я дипломатически пишу точно такие обороты, как у Дмитрия Сергеича или у вас, — да, из этого, только из этого я вижу, что вам интересно будет узнать, что было со мною после того, как Дмитрий Сергеич простился со мною, уезжая в Москву, чтобы вернуться и погибнуть.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Эпӗ Дмитрий Сергеичран ӑс-пуҫ е характер енчен вӑйлӑрах пулсан, е вӑл эпӗ Александр ҫине ҫапла пӑхма тытӑниччен, астӑватӑн-и, тусӑм; нумай-нумай кулнӑ анекдотри ҫын пек пулнӑ пулсан, — опера фойинче икӗ господин тӗл пулаҫҫӗ те калаҫса каяҫҫӗ, пӗрне-пӗри килӗштерсе пӑрахса, паллашма тӑраҫҫӗ: — «Эпӗ ҫав-ҫав поручик», — тет пӗри хӑй ҫинчен.
Точно то же, если бы я по уму или характеру была гораздо сильнее Дмитрия Сергеича, если б он до развития моих отношений к Александру был тем, что очень хорошо характеризует анекдот, над которым, помнишь, мой друг, мы много смеялись, — анекдот, как встретились в фойе оперы два господина, разговорились, понравились друг другу, захотели познакомиться: «Я поручик такой-то«, — сказал один рекомендуясь.

Дмитрий Сергеич Александр хӑйӗнчен ӑс-тӑн, пӗлӳлӗх-пултарулӑх е характер енчен ҫӳлерех тӑнине туйнӑ пулсан, хӑй вырӑнне Александра парса, вӑл ҫакӑнпа хӑйне унтан кӗҫӗне хунӑ пулсан, ҫакна вӑл хӑй ирӗкӗпе мар, вӑйли умӗнче чакса ҫеҫ тунӑ пулсан, ун чухне, паллах, манӑн нимпе те тӑвӑрланмалли пулмастчӗ.
Если бы Дмитрий Сергеич чувствовал превосходство, Александра над собою по уму, развитию или характеру, если бы, уступая свое место Александру, он уступал бы превосходству нравственной силы, если бы его отказ не был доброволен, был бы только отступлением слабого перед сильным, о, тогда, конечно, мне нечем было бы тяготиться.

Анчах эпӗ хам тепрер эрнерен ӑҫта пулассине те пӗлместӗп, — тен, Италире, тен, Англире, е тата Прагӑра пулӑп, — халь эпӗ хам фантази тӑрӑх пурӑнатӑп, вӑл ӑҫта илсе каяссине вара пӗлместӗп.
Но я не знаю, где я буду через неделю, — быть может, в Италии, быть может, в Англии, быть может, в Праге, — я могу теперь жить по своей фантазии, а куда она унесет меня, не знаю.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кунта манӑн ҫынна ырӑ тӑвас текен шухӑш пулнӑ, ку шухӑшра вара, ырӑ шухӑшра, ҫын ҫутҫанталӑкӗнчи пурнӑҫӗнчи пӗрлехи закон хӑй ӗҫне ҫынсен уйрӑмлӑхӗсене шута илсе тумасть; кунта эпӗ ху чипер ӗҫ тунине туйса тӑрасси чуна килентерекен япала пулнине туйса илтӗм, е, урӑхла каласан, ята-мӗне уяса тӑрса мар, Иванӑн е Петӗрӗн кӑна мар, кашни ҫыннӑнах тума тивӗҫлӗ чипер ӗҫ чуна яланах килентернине туйса илтӗм: ху ҫын, Иван мар, Петӗр мар, ахаль ҫын пулнине туйма питӗ кӑмӑллӑ вӑл.
Тут я поступал уже под влиянием того, что могу назвать благородством, вернее сказать, благородным расчетом, расчетом, в котором общий закон человеческой природы действует чисто один, не заимствуя себе подкрепления из индивидуальных особенностей; и тут я узнал, какое высокое наслаждение — чувствовать себя поступающим, как благородный человек, то есть так, как следует поступать вообще всякому человеку, не Ивану, не Петру, а всякому без различия имен: какое высокое наслаждение чувствовать себя просто человеком, — не Иваном, не Петром, а человеком, чисто только человеком.

Ҫемьесӗр пурнӑҫ маншӑн ҫемьеллӗ пурнӑҫран ҫӑмӑлтарах е ирӗкрех пек туйӑннӑ тенине пӗлтермеҫҫӗ манӑн ҫак сӑмахсем: ҫук, упӑшкипе арӑмӗн пӗрне-пӗри юрас тесе, пачах та тӑвӑрланмалла мар пулсан, вӗсем пӗрне-пӗри пӗр вӑй хумасӑрах килӗштереҫҫӗ пулсан, пӗрне-пӗри юрас тесе тӑрӑшмасӑрах килӗшсе пурӑнаҫҫӗ пулсан, хутлӑхӗ мӗнле тӑкӑс пулсан та, вӗсене иккӗшне те ҫӑмӑл та ирӗк.
Мои слова не имеют того смысла, будто для меня бессемейная жизнь кажется свободнее или легче семейной: нет, если мужу и жене нисколько не нужно стеснять себя для угождения друг другу, если они довольны друг другом без всяких усилий над собою, если они угождают друг другу, вовсе не думая угождать, то для них чем теснее отношения между ними, тем легче и просторнее им обоим.

Характера улӑштарни, ҫапах та, ирӗксӗрлени е ҫӗмӗрни пулать вӗт-ха; ҫӗмӗрнӗ чухне вара нумай япала ҫухалать, ирӗксӗрлесен — пӗтет.
А ведь переделка характера во всяком случае насилованье, ломка; а в ломке многое теряется, от насилования многое замирает.

Ҫынсемпе пӗрле пулни пӗччен пулма тӑрӑшнинчен мӗншӗн лайӑх е мӗншӗн начар вара?
Чем общительность хуже или лучше наклонности к уединению, или наоборот?

Ҫынсем ҫине эпӗ яланах кӑмӑлласа пӑхатӑп; анчах ку япала манӑн яланах ӗҫпе е киленӳпе ҫыхӑннӑ, кун хыҫҫӑн вара канас пулать, е, урӑхла, хам пек каласан, пӗччен тӑрса юлас пулать.
Смотреть на людей для меня приятно; но это для меня уж соединено с работою или наслаждением, это уж нечто требующее после себя отдыха, то есть, по-моему, уединения.

Ыттисемпе пӗрле пулсан, маншӑн мӗн те пулин тумалла пек, е ӗҫлемелле, е савӑнмалла пек туйӑнать.
Быть с другими для меня значит уже чем-нибудь заниматься, или работать, или наслаждаться.

Вера Павловна, ҫак енчен илсе пӑхсан, качча тухиччен питӗ те кансӗр лару-тӑрура пурӑннӑ: ун ҫумне ытахальтен, ӗҫсӗр аптраса, ӑнсӑртран е пӗле-пӗлменрен мар, тӑтӑшах, пӗр чарӑнми, кашни самантрах тата питӗ те тӳрккессӗн, сӗмсӗррӗн ҫулӑхнӑ, тискеррӗн те усал тӑвас тесех ҫулӑхнӑ, уяса-тытӑнса тӑма пӗлмен алӑсемпе мар, питӗ хытӑ та калама ҫук чыссӑр алӑсемпе ҫулӑхнӑ, ӑшне-чунне кӗнӗ.
Вера Павловна, с этой стороны, находилась до замужества в исключительно резком положении: к ней приставали, к ней лезли в душу не просто от нечего делать, случайно и только по неделикатности, а систематически, неотступно, ежеминутно, слишком грубо, слишком нагло, лезли злобно и злонамеренно, лезли не просто бесцеремонными руками, а руками очень жесткими и чрезвычайно грязными.

«Ахалех, аннеҫӗм (е «аппаҫӑм»).
«Так, маменька (или «сестрица»)».

Ыттисем патне вара ҫемьере аслӑрах е вӗсемпе тан тесе шутлакан ҫын кашниех хӑйне хӑҫан кирлӗ, ҫав вӑхӑтра кӗрсе тӑма пултарать.
У всех остальных вырастает под носом, когда вздумает, всякий, кто старше их или равен им по семейному положению.

Сахалтарах вӗреннӗ ҫынсем вара ӑна-кӑна пӑхса тӑмаҫҫӗ: сирӗн уйрӑм пӳлӗм пур-тӑк — унта кашниех сӗкӗнет, темскер сӑнас е сирӗн ҫумма ҫулӑхас тесе мар, ҫук, ахалех, ҫак япалапа сире кансӗрлеме пултарнине чухламаннипе ҫеҫ; вӑл хӑй сирӗншӗн кирлӗ мар, курас килмен этем пулсан ҫеҫ эсир вӑл пӗр кӗтмен-туман ҫӗртен хӑвӑр ума килсе тухнине кӑмӑлламан пулӑттӑмӑр, тесе шутлать; вӑл, ҫын ӑна юп курать пулсан та, хӑй ҫав ҫынна йӑлӑхтарса ҫитерессине, ӑна кансӗрлессине пӗлмест, ӑнланмасть.
Люди неразвитые не смотрят ни на то, ни на другое: если у вас и есть особая комната, в нее лезет каждый, не из желания подсмотреть или быть навязчивым, нет, просто потому, что не имеет предположения, что это может беспокоить вас; он думает, что лишь в том случае, когда бы он был вообще противен вам, вы могли бы не желать увидеть его вдруг ни с того ни с сего явившимся у вас под носом; он не понимает, что может надоедать, может мешать человеку, хотя бы и расположенному к нему.

Е тата пачах тепӗр майлӑ: мана ҫӑмӑллӑх, ирӗклӗх паракан япала ыттисене те ҫавнах парать.
И наоборот: в чем для меня облегчение и простор, в том и для других.

Ҫак уйрӑмлӑха халӑх та асӑрханӑ, ҫавӑнпа: ҫынсемпе пӗрле е пӗччен пулма юратакан ҫын, теҫҫӗ те ӗнтӗ хӑшпӗрисем ҫинчен.
Эта разница замечена и общим мнением, которое обозначает ее словами: человек общительный и человек замкнутый.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика