Шырав

Сторешник

— Леш Сторешник, вӑл икӗ эрне питӗ ашкӑнчӗ; анчах кайран Адельпе килӗшрӗ.
— А этот Сторешник, он две недели кутил ужасно; но потом помирился с Аделью.

— Мьсе Сторешник, — пуҫларӗ вӑл ерипен те сиввӗн: — эпир халӗ пӗр ӗҫ пирки тӗл пултӑмӑр, ун пирки эпӗ мӗн шухӑшланине пӗлетӗр эсир, ҫапла вара, ман ун ҫинчен тепӗр хут каласа пама кирлӗ те мар.
— Мсье Сторешник, — начала она холодным, медленным тоном, — вам известно мое мнение о доле, по которому мы видимся теперь и которое, стало быть, мне не нужно вновь характеризовать.

Сывӑ пул, Сторешник, Эсир, паллах ӗнтӗ, манпа Жюлине ыран ирхине апата кӗтес ҫук; вӑл епле ҫиллессине куратӑр эсир.
До свиданья, Сторешников, разумеется, вы не будете ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена.

Сторешник ӑна сутӑн илесшӗн!
Сторешник хочет купить ее!

Вӑл хӗр Сторешник еркӗнӗ мар.
Она не любовница Сторешника!

Анчах та ман чухлӗ пурӑннӑ хӗрарӑм, — тата мсье Сторешник, епле пурӑннӑ-ха! — халӗ ӗнтӗ эпӗ, ӗлӗкхипе танлаштарсан, светтуй, манах, — ун пек хӗрарӑм бюстне сыхласа хӑварма пултараймасть! —
Но женщина, которая столько жила, как я, — и как жила, мсье Сторешник! — я теперь святая, схимница перед тем, что была, — такая женщина не может сохранить бюста! —

Аллӑра парӑр, мсье Сторешник, — вӑл Сторешникова аллинчен ярса тытрӗ, — туятӑр-и ку вӑл ӳт маррине?
Вашу руку, мсье Сторешник, — она схватила его за руку, — чувствуете, что это не тело?

Мсье Сторешник, эпӗ ипокритика та, ултавҫӑ та мар: эпӗ мухтанмастӑп тата мана ыттисем ман мӗн начарришӗн мухтанине те чӑтма пултараймастӑп.
Я не ипокритка и не обманщица, мсье Сторешник: я не хвалюсь и не терплю, чтобы другие хвалили меня за то, что у меня плохо.

Анчах мсье Сторешник, епле нимӗн те ӑнланмастӑр эсир!
Но, мсье Сторешник, фи, какой у вас дурной вкус!

— Мсье Сторешник! — Сторешников чунтан-вартан савӑнса кайрӗ: француженка сӗтел хушшине ларнӑранпа виҫҫӗмӗш хут ӗнтӗ ун еннелле ҫаврӑнчӗ, — мсье Сторешник!
— Мсье Сторешник! — Сторешников возликовал: француженка обращалась к нему в третий раз во время ужина, — Мсье Сторешник!