Шырав

Соломбал

Конькипе ярӑнма вӑл, ҫав Соломбал ачисемпе тавлашса, пит лайӑх «снегурочка» выляса илнӗ вӑхӑтрах вӗреннӗ.
Кататься на коньках он научился еще в ту пору, когда выиграл на спор с соломбальскими мальчишками отличные «снегурки».

Ку ӗҫ Соломбал больницинче пӗтрӗ: доктор Володьӑна вӑрҫса тӑкрӗ те, аллине бинтпа ҫыхнӑ чух: «Эсӗ, ачам, ӗмӗрлӗхе чӑлах юлас килмесен, пӑрах ухмахланма», — терӗ.
Дело кончилось тем, что доктор соломбальской больницы, крепко выбранив Володю, забинтовал ему руку и сказал, что если парень не хочет стать калекой на всю жизнь, то пусть бросит эти глупые и вредные затеи.

Сывалсан, Володя Соломбал ачисенчен нихӑш енӗпе те кая юлас мар терӗ, ҫавӑнпа пӗр аслӑ юлташӗпе вӑл хӑйӗн алли ҫине якӑр ӳкерсе пама ӳкӗтлерӗ.
Оправившись после болезни, он решил ни в чем не отставать от соломбальских и поэтому попросил одного из старших своих береговых друзей нататуировать ему на руке якорь.

Тавлашма шут тытнӑ Соломбал ачисем сӑмаха ҫирӗп тытакан ҫынпа ҫыхланнине пӗлмен.
Соломбальские спорщики не знали, что имеют дело с человеком твердого слова…

Соломбал ачисем ун компасне кураяс ҫуккине вӑл аван пӗлет.
Он был уверен, что соломбальским мальчишкам не видать его компаса у себя.

Соломбал ачисем Шурӑ тинӗс хӗрринчи шартлама сивӗ хӗл ҫинчен каласа, пӗчӗк черноморец умӗнче хӑйсен йӗлтӗрӗсемпе, конькисемпе мухтанаҫҫӗ.
Соломбальские же мальчишки, рассказывая маленькому черноморцу о лютости беломорской зимы, хвастались своими лыжами и коньками.

Тепӗр тесен, тем те пӗр курнӑ Соломбал ачисем ҫакнашкал шӑркалчӑ рейдра — ҫырантан аякра тӑракан ҫӳллӗ карап борчӗ ҫинчен сикессе пӗрре те ӗненмен.
Да и вообще видавшие виды мальчишки из Соломбалы сомневались, чтобы такой малыш прыгнул с высокого корабельного борта на рейде, то есть далеко от берега.

Володьӑн Соломбал ачисемпе пӗр тавлашу пулнӑ пирки, каллех инкек сиксе тухрӗ.
Из-за одного спора с этими соломбальскими мальчишками у Володи опять вышли неприятности.

Соломбал ачисем те Володя Кивӗ Карантинта, Хӑмӑш-Бурунта, Керчьри хӑйӗн урамӗнче хӑварнӑ юлташӗсенчен кая пулман.
Да и соломбальские мальчишки ни в чем не уступали товарищам Володи, которых он оставил в Старом Карантине, Камыш-Буруне и на своей улице в Керчи.

Ӑҫта килчӗ унта хӑма штабелӗсем, темӗн ҫуллӗш купаланӑ пӗрене куписем вӗҫӗ-хӗррисӗр выртаҫҫӗ; тӑпра та кунта, Соломбал ачисем калана тӑрӑх (вӗсемпе Володя часах туслашрӗ), икӗ метр тарӑнӑш пӑчкӑ кӗрпи ҫеҫ имӗш.
Лежали штабеля досок, высились целые горные хребты из наваленных бревен, и почва, по заверениям соломбальских мальчишек, с которыми Володя быстро сошелся, на два метра в глубину состояла из одних сплошных древесных опилок.

Ун хыҫҫӑн «Леонид Красин» Соломбал патӗнчи сарлака Ҫурҫӗр-Двина варрине кӗнӗ ҫӗрте якӑр пӑрахать.
А потом «Леонид Красин» отстаивался на якоре у входа в широкую Северную Двину, возле Соломбалы.

Соломбал масарӗнчи пӗр вилтӑпри тӗлӗнче пайтахчен чарӑнса тӑтӑм эпӗ.
На кладбище в Соломбале я долго стоял у могилы