Шырав

Руф

Эсӗ кампа калаҫнине манатӑн пулас! — ҫиленсе кӑшкӑрчӗ Руф Ралла.
Кажется, ты забываешь, с кем говоришь! — воскликнул с негодованием Руф Ралла.

— Э, Юпитер ячӗпе тупа тӑватӑп! — урса кайнӑ пек кӑшкӑрса ячӗ Руф Ралла.
— О, клянусь Юпитером! — воскликнул с плохо скрытым бешенством Руф Ралла.

— Мӗнле? — терӗ ҫиленсе ҫитнӗ Кай Руф Ралла.
— Как? — спросил с негодованием и изумлением Кай Руф Ралла.

— Эпӗ, Кай Руф Ралла, юланутҫӑсен сословийӗ ҫынни, сан пата Марк Теренций Варрон Лукулл консул патӗнчен икӗ ӗҫпе килтӗм.
— Я — Кай Руф Ралла, всадник, и пришел к тебе от консула Марка Теренция Варрона Лукулла с двумя поручениями.

Костюм илсе панӑранпа Руф темӗн тӗрлӗ шӑршӑлантармалли кирлӗ-кирлӗ мар япаласем туянасшӑн ҫунакан пулчӗ.
С той минуты, как я нарядил Руфа в такой шикарный костюм, его охватила страсть к разным туалетным безделицам.

— Парӑр-ха мана, — терӗ Руф.
— Дайте-ка мне, — сказал Руф.

— Эпӗ, паллах, сире ырӑ ӗҫ туса пама хавас, анчах манӑн хамӑн та художествӑллӑ туйӑм пур-ҫке-ха, — тет Руф мана хирӗҫ.
— Я, конечно, рад оказать вам услугу, но у меня тоже есть художественная жилка, — отвечает Руф.

Ку сысна манӑн шутпа, Руф, пит чаплӑ ӑратлӑ пек туйӑнать.
Эта свинья кажется мне очень породистой, Руф.

Руф тӗлӗнсе кайса ман ҫине пӑхса илчӗ.
Руф с изумлением взглянул на меня.

Акӑ мӗн тӑвӑпӑр, Руф! эпӗ сана ку сыснашӑн вунӑ доллар парам.
Вот что я сделаю, Руф: я дам вам за эту свинью десять долларов.

Эпӗ хаҫата тирпейлӗн хуҫлатса шалти кӗсьене чикрӗм те Руф патне кайрӑм.
Я аккуратно сложил газету, сунул ее во внутренний карман и пошел к Руфу.

— Паҫӑр вӑл выҫӑ пулнӑ, — тет Руф.
— Она была голодна, — говорит Руф.

— Мӗнле япала ку, Руф? — тетӗп эпӗ.
— Что же это, Руф? — говорю я.

Эпӗ, ҫын курсан аван мар пуласран, кӑшт-кашт тӑханкаларӑм та, Руф патне кайрӑм.
Я накинул кое-какую одежду, необходимую в порядочном обществе, и пошел к Руфу в его комнату.

Кун пек костюм Руф ҫуралнӑранпа та пуҫласа ҫеҫ тӑхӑнса курчӗ.
Это был первый костюм, надетый Руфом за всю его жизнь.

Руф Татам эпӗ шутласа хунӑ ӗҫ валли ятне ҫуралнӑ пекех туйӑнчӗ.
И Руф Татам был прямо-таки рожден для той роли, которая была намечена мной для него.

— Во-во, вот, — тесе ярса илчӗ хуҫа сӑмахне полици начальникӗ, — эсир Руф Татама пӗлместӗр-ха.
— Вот, вот, — подхватывает городской констебль, — он не знает Руфа Татама.

— Ҫапла ҫав, мистер Питерс, — тет мана лавка хуҫи, — тӗрӗс каларӑр эсир: эпир кунта чӑнахах та ырӑ, лӑпкӑ ҫынсем, пирӗнтен лайӑххи ҫак пӗтӗм сӑртлӑ вырӑнӗпе те ҫук, анчах эсир Руф Татама пӗлместӗр-ха.
— Да, мистер Питерс, — говорит хозяин лавчонки, — правильно вы говорите: мы благородные, неподвижные, заплесневелые люди, лучше нас во всей этой местности нет, но вы не знаете Руфа Татама.