Шырав

Отавиха

Вӑл сӑмах сарасса Глухов та, Отавиха та кӗтрӗ.
И Глухов и Отавиха ждали, что она всем расскажет.

Отавиха вара хулана ҫитсе килчӗ, чиркӗве, — ҫылӑх каҫарттарма.
А Отавиха в город ездила, в церковь, – грех замаливать.

Ун хыҫҫӑнах Отавиха та тухса уттарчӗ.
А за ним следом вышла и Отавиха.

Отавиха кӑна хирӗҫ ҫӑвар та уҫаймарӗ.
Отавиха, та слова не могла вымолвить.

— Отавиха каллех вӗттӗн кулса ярать.
– Отавиха опять мелко засмеялась.

— Эккей! — Отавиха диван ҫинчен йӑшӑл-л тӑчӗ те алӑк енне ҫаврӑнса пӑхрӗ.
– Эка! – Отавиха даже привстала с дивана и поглядела на дверь.

— Отавиха вӗттӗн чӗререн кулса ячӗ.
– Отавиха мелко, искренне посмеялась.

— Свят, свят, свят! — хӑвӑрт-хӑвӑрт сӑхсӑхрӗ Отавиха.
– Свят, свят, свят! – перекрестилась Отавиха.

Отавиха Малышева пӳртне пырса кӗчӗ те, алӑк урати урлӑ ярса пуснӑ пусманах турӑ кӗтессине пӑхса илчӗ (турӑш ҫук-и?), вара плюшпа сӑртарнӑ диван хӗрне сапӑррӑн ларчӗ.
Отавиха пришла к Малышевой, первым делом глянула в передний угол (нет ли иконки?), скромно присела на краешек плюшевого дивана.

Мӗн ӗнтӗ, Отавиха вӑл, чӑн та, турра ӗненекенскер, тепӗр тесен урӑх сӑмахсем ҫук-ши, мӗн, ятлаҫмасӑр та пырать.
Она, правда, набожная, Отавиха-то, но можно же другие слова найти, не обязательно материться.