Шырав

Макариха

— Ҫакса вӗлерчӗҫ? — пачах урах ҫын сассипе ыйтрӗ Макариха, каялла ҫаврӑнса пӑхса, хӗрарӑмсене паллаймасӑр; тин ҫеҫ пулса иртнине вӑл халь те-ха ӗненмерӗ тейӗн.
Повесили? — чужим голосом спросила Макариха, оборачиваясь и не узнавая баб; она словно все еще не верила тому, что случилось.

Макариха, тӗлӗкри пек, ҫакӑн пек сасӑсем илтрӗ:
Макариха, как во сне, услышала голоса:

Малалла мӗн пулса иртнине Макариха кураймарӗ, ӑнланса та илеймерӗ.
Макариха не видела и не могла понять, что произошло дальше.

— Ан чӑрмантарӑр, ан ӳлӗр! — Макариха халӑх хушшинче лӑпланнине курсан, вӑл хӑй ку таранччен нихҫан та каламан пек, сӑмаха пат татса, хыттӑн каларӗ:
— Не мешать, не выть! — Увидев, что Макариха унялась в толпе, он сказал раздельно и строго, как ему не удавалось говорить никогда:

— У-уҫӑп! — кӑшкӑрса ячӗ Макариха, хӑйӗн вӑйсӑрланнӑ сассипе.
— О-осип! — крикнула Макариха что было сил в ослабевшем голосе.

— Тырра? — кӑшкӑрса ячӗ Макариха.
— Хлеба? — крикнула Макариха.

Макариха Ерофей Кузьмича куҫран ҫухатрӗ.
Макариха потеряла из виду Ерофея Кузьмича.

— Хӑта! — терӗ ӑна Макариха.
— Сват! — попросила Макариха.

Ҫынсем хушшипе утса, хурӑнсем патнерех пынӑ чух Макариха Ерофей Кузьмича курчӗ.
Пробираясь среди людей поближе к березам, Макариха увидела Ерофея Кузьмича.

Пӗтӗм халӑха плошаде пуҫтарӑнма хушни ҫинчен пӗлтерсен вара, Макариха чухласа илнӗ: Осип Михайловича вӗлерме илсе тухаҫҫӗ.
И когда всему народу приказано было собираться на площадь, Макариха поняла: Осипа Михайловича выведут на казнь.

«Колхозри активист тесе хупрӗҫ пуль ӗнтӗ…» тенӗ Макариха.
И Макариха решила: «Как активиста колхозного, должно…»

Макариха плошаде чи юлашкинчен пыраканнисемпе пӗрле тин ҫитнӗ.
Макариха пришла на площадь одной из последних.

— Сӑмаха тӑсса ан тӑр-ха, хӑта, — терӗ Макариха, салхуллӑн.
— Не тяни, сват, — угрюмо попросила Макариха.

— Турӑҫӑм! — йывӑррӑн сывласа илчӗ Макариха.
— Господи! — вздохнула Макариха.

Ҫаксене аса илчӗ-те Макариха, чӑнласа тенӗ пекех, сӑмах хушса хучӗ:
Вспомни это, Макариха добавила почти серьезно:

Ҫав хушӑрах Макариха ял ҫыннисем Яшӑпа шӳт тукаласа калаҫнисене аса илчӗ.
Макариха вспомнила, как с Яшей раньше шутили сельчане.

Яша улшӑннине кура тӗлӗнсе кайнӑ хӗрарӑмсем пӗр шарламасӑр йывӑррӑн сывлакаласа илчӗҫ, Макариха Яшӑна ыталаса йӑпатма хӑтланчӗ.
Бабы, пораженные переменами в Яше, молча вздыхали, а Макариха обняла его и попыталась утешить.

Макариха пӗр-пӗр ҫӗртен кассан ҫеҫ шавлакаларӗҫ вӗсем:
Только когда Макариха делала порез, они шумели: