Шырав

Шырав ĕçĕ:

Жюли (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Жюли тата? — Э, ҫук, ҫакӑн пек телей тӗлне пулнӑ чух, еркӗн чухне сан пулать-и вӑл хӗр, арӑм чухне-и, ун ҫине пӑхса тӑмалла мар.
А Жюли? — ну нет, когда наклевывается такое счастье, тут нечего разбирать, под каким званием «обладать» им.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кӑнттам япаласене эпӗ, Жюли пекех, кӑнттам та ирсӗр чӗлхепе турех калама юрататӑп, эпир пурте тенӗ пекех, ялан тенӗ пекех ҫав чӗлхепе калаҫатпӑр.
Подобно Жюли, я люблю называть грубые вещи прямыми именами грубого и пошлого языка, на котором почти все мы почти постоянно думаем и говорим.

(Жюли вырӑс романӗсене вуланӑ темелле ҫав, вӗсем пурте ҫакӑн ҫинчен асӑнаҫҫӗ!)
(Точно читала Жюли русские романы, которые все об этом упоминают!)

Чи кирлине Жюли каларӗ ӗнтӗ: ҫын хирӗҫ тӑрать пулсан, ӑна хӑвӑртрах парӑнтарас килет.
Главное уже сказала Жюли: сопротивление разжигает охоту.

Жюли итленӗҫемӗн шухӑша кайрӗ, шухӑша кайнӑ май хӗрелсе пычӗ, — ҫумӗнчех вут-кӑвар пулнӑ чухне тивсе илмесӗр тӑма пултарайман ҫав вӑл, — сиксе тӑчӗ те тытӑнчӑклӑ сассипе калаҫма пуҫларӗ:
Жюли слушала и задумывалась, задумывалась и краснела и, — ведь она не могла не вспыхивать, когда подле был огонь, — вскочила и прерывающимся голосом заговорила:

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Жюли нумай калаҫрӗ, Верочка та нумай калаҫрӗ, иккӗшӗ те хӗрсе ҫитрӗҫ, юлашкинчен Верочка калама та ҫук хӗрсе, хавхаланса кайрӗ.
Жюли говорила много, Верочка говорила много, обе разгорячились, Верочка наконец дошла до пафоса.

Жюли юратура арҫынсене пӑхӑнман, вӗсене хӑйсене пӑхӑнтаракан актрисӑсен, танцовщицӑсен пурнӑҫӗ ҫинчен илемлӗ сӑмахсемпе каласа кӑтартма пуҫларӗ.
Жюли в ярких красках описывала положение актрис, танцовщиц, которые не подчиняются мужчинам в любви, а господствуют над ними:

Жюли качча тухни мӗншӗн усӑллӑ пулнине ӑнлантарма пуҫларӗ:
Жюли стала объяснять выгоды:

Ӑшӑнса ҫитсен, Верочкӑн мӗнпур ҫӗнӗ хыпарӗсене итленӗ хыҫҫӑн Жюли хӑй Сторешниковпа тӗл пулни ҫинчен каласа пачӗ.
Когда Жюли отогрелась, выслушала все, что имела нового Верочка, она рассказала про свое свиданье с Сторешниковым.

«Сивӗ кунта, эпӗ сивве юратмастӑп, — терӗ Жюли, — ӑҫта та пулин каяс пулать…
— Здесь морозно, я не люблю холода, — сказала Жюли, — надобно куда-нибудь отправиться.

Жюли ҫаплах-ха малалла калать:
И Жюли продолжает:

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— «вӑл сирӗн пата хӑйӗн сигарне туртса пӗтерсен кайӗ» т. ыт. те, пурне те Жюли ҫакӑн пекрех каларӗ, тата сӑмахран, акӑ мӗнлерех каларӗ: «Ҫапла ӗнтӗ, ҫырӑва яратпӑр, эпӗ питӗ хавас. Вуласа тухӑр ӑна, — эпӗ шанчӑксӑр ҫын тата хам ҫине шанма та хушмастӑп. Вуласа тухрӑр пулсан, — хӑвӑр чиксе ҫыпӑҫтарӑр ӑна, — акӑ конверт. — Эпӗ шӑнкӑртаттаратӑп. — Полина, чӑрмантарам-ха сире, эсир ҫак ҫырӑва парӑр-ха» т. ыт. те.
— «он поедет к вам, когда докурит свою сигару» и т. д., и все в таком роде и, например, в таком: «Итак, письмо отправляется, я очень рада. Потрудитесь перечесть его, — я не имею и не требую доверия. Вы прочли, — потрудитесь сам запечатать его, — вот конверт. — Я звоню. — Полина, вы потрудитесь передать это письмо», и т. д.

Сторешников килӗшет, услови ҫӑмӑл пулнӑран хавасланнипе унӑн пит-куҫӗ ҫуталса илет, анчах Жюли паҫӑрхи пекех хытӑ кӑмӑллӑ, вӑл пӗрмаях малалла тӑсать, пӗрмаях ӑнлантарса парать… «пӗрремӗшӗ — ӑна кирлӗ, иккӗмӗшӗ те ӑна, анчах унтан ытларах сире кирлӗ: эпӗ апата пӗр эрнелӗхе хӑварӑп, унтан тата тепӗр эрнелӗхе, вара ӗҫ манӑҫа та тухӗ, анчах эсир ҫакна ӑнланӑр: эсир ҫамрӑк хӗр ҫинчен мӗнле те пулин сӑмах каласа, вӑл ӗҫ ҫинчен астутармасан кӑна, ыттисем вӑл ӗҫе манӗҫ», — тата ыт. те.
Сторешников согласен, и на его лице восторг от легкости условий, но Жюли не смягчается ничем, и все тянет, и все объясняет… «первое — нужно для нее, второе — также для нее, но еще более для вас: я отложу ужин на неделю, потом еще на неделю, и дело забудется, но вы поймете, что другие забудут его только в том случае, когда вы не будете напоминать о нем каким бы то ни было словом о молодой особе, о которой» и т. д.

Апла пулсан, — тет Жюли малалла ҫавӑн пекех вӑрӑммӑн, — эпӗ ҫырӑва икӗ условипе ярса парӑп — «эсир вӗсене йышӑнма та е йышӑнмасӑр тӑма та пултаратӑр: эсир вӗсене йышӑнатӑр пулсан, — эпӗ ҫырӑва ярса паратӑп; эсир вӗсене йышӑнмастӑр пулсан, — эпӗ ҫырӑва ҫунтаратӑп», тата ыт. те калать, анчах вӗҫӗ-хӗрри те ҫук, хӑтӑлма килнӗ ҫыннӑнне чунне илет.
— В таком случае, — продолжает Жюли все тем же длинным, длинным тоном официальных записок, — она отправит письмо на двух условиях — «вы можете принять или не принять их, — вы принимаете их, — я отправляю письмо; вы отвергаете их, — я жгу письмо», и т. д., все в этой же бесконечной манере, вытягивающей душу из спасаемого.

Вара Жюли питех те майӗпен ҫапла каларӗ: эпӗ Жан латне ҫыру яма пултаратӑп, ӗнер вӗриленсе ӳкрӗм, халь урӑхла шухӑшлатӑп, — тесе ҫыратӑп, апата пырас килет, анчах кӗҫӗр ман урӑх ҫӗре каймалли пур, ҫавӑнпа эпӗ, Жан, санран Сторешникова ҫавӑрма ыйтатӑп — апата тепӗр вӑхӑта хӑварасчӗ — вӑхӑт пирки эпӗ Жанпа кайран калаҫса татӑлӑп, — Жюли ҫак ҫырӑва вуласа пачӗ, — ӑна вуланӑ хыҫҫӑн Сторешников тавлашура ҫиеле тухас пек, Жюли хӑйӗн ҫӗнтерӗвне тепӗр вӑхӑта хӑварни кӳренмелле пек туйӑнчӗ.
И тем же длинным, длинным манером официального изложения она сказала, что может послать Жану письмо, в котором скажет, что после вчерашней вспышки передумала, хочет участвовать в ужине, но что нынешний вечер у нее уже занят, что поэтому она просит Жана уговорить Сторешникова отложить ужин, — о времени его она после условится с Жаном, — Жюли прочла это письмо, — в письме слышалась уверенность, что Сторешников выиграет пари, что ему досадно будет отсрочивать свое торжество.

Сторешников пуҫ тайса илсен, Жюли кӑшт ҫеҫ хирӗҫ тайса илчӗ.
Жюли едва наклонила голову в ответ на поклон Сторешникова.

Епле Жюли чаплӑ ларать, епле хытӑ пӑхать вӑл!
Как величественно сидит Жюли, как строго смотрит!

О, Жюли пулӑшать, вӑл ҫав тери ӑслӑ хӗрарӑм! — Вӑл пурне те шухӑшласа кӑларма пултарать!
О, Жюли поможет, она умнейшая женщина, она может все придумать!

Жюли вара чӑтса тӑраймарӗ, — куҫҫуле Верочка пек тытса чарма пултарайман ҫав вӑл, ун вырӑнне вӑл хӑй ырӑ ӗҫ тунипе чун-чӗререн савӑнчӗ; Жюли калама ҫук савӑнса кайрӗ, йӗре-йӗре чуптӑва-чуптӑва калаҫрӗ, юлашкинчен кӑшкӑрса ячӗ:
А Жюли и подавно не выдержала, — ведь она не была так воздержана на слезы, как Верочка, да и очень ей трогательна была радость и гордость, что она делает благородное дело; она пришла в экстаз, говорила, говорила, все со слезами и поцелуями, и заключила восклицанием:

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Жюли аллине тӑсрӗ, анчах Верочка ӑна, мӑйран ярса тытса, чуптума пуҫларӗ, макӑра-макӑра чуптурӗ.
Жюли протянула руку, но Верочка бросилась к ней на шею, и целовала, и плакала, и опять целовала.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика