Шырав

Донченко

Пурте Володьӑна итлеҫҫӗ — ялан хӑйсене асла хурса ҫӳрекен аслӑ класра вӗренекенсем те, хӑйсем юратнӑ ача ҫине хӗпӗртесе пӑхакан пӗчӗккисем те, Юлия Львовна та, унӑн шурӑ пуҫӗ ҫумӗнче тата ытларах хура курӑнакан ҫӳҫлӗ Ефим Леонтьевич та, Яков Яковлевич директор та, географи учительници Мария Никифоровна та, Василий Платонович физик та, Володя тусӗсем те: Аркаша Кругликов, Миша Донченко, Володя Киселевский, Светлана Смирнова та — пурте ӑна итлеҫҫӗ.
Все слушали его — старшеклассники, с физиономий которых быстро сошла привычная надменность, и малыши, восторженно взиравшие на своего любимца, и Юлия Львовна, рядом с белой головой которой особенно черной казалась шевелюра Ефима Леонтьевича, и директор Яков Яковлевич, и Мария Никифоровна, географичка, и физик Василий Платонович, и друзья Володи: Аркаша Кругликов, Миша Донченко, Володя Киселевский и Светлана Смирнова, все слушали его.

Донченко та каллех шӑппӑн хушрӗ:
И опять Донченко тихо добавил:

— Унтан вара эпӗ, — шӑппӑн хушрӗ Донченко.
— А потом я уж… — тихо добавил Донченко.

— Юлия Львовна… — хыпаланма тытӑнчӗ Кленов, — ак эпир пурте — Миша Донченко, эпӗ те, Володя та…
— Юлия Львовна, — заторопился Кленов, — вот мы все — Миша Донченко, и я, и Володя…

— Юлия Львовна… — пуҫларӗ Донченко.
— Юлия Львовна… — начал Донченко.

Кленов, Донченко… тата Дубинин.
Кленов, Донченко и… Дубинин с ними.

Халӗ те ҫапла пулчӗ: Донченко е Кленов тепӗр хут витленӗ хыҫҫӑн тата вӑйлӑрах ахӑлтатни илтӗне пуҫларӗ.
Так и сейчас — после каждой повторенной Донченко или Кленовым фразы все сильнее слышалось хихиканье.

Ҫавӑнтах Кленовпа унӑн яланхи тусӗ Миша Донченко ларакан парта хушшинчен сасӑ пачӗҫ.
Сейчас же с той парты, где сидел Кленов со своим неразлучным приятелем Мишей Донченко, откликнулись.