Шырав

Генко

Анчах Генко, хӑй арҫын тивӗҫне мӑнаҫлӑн тытма пӑхса ӑна сӑмах та каламарӗ, каялла паттӑрӑн чакса, тепӗр пӳлӗмелле кӗрех кайрӗ те хӑй хыҫҫӑн алӑкне питӗрчӗ хучӗ.
Но Генко, преисполненный гордым сознанием своего мужского достоинства, не удостоил ее ответом и, храбро отступив в другую комнату, запер за собой дверь.

Генко!
Генко!

Кофӗпе сахӑр ӑҫта иккенне пӗлетӗп эпӗ, — мӑкӑртатрӗ Генко, унтан Юрданчине кукашшӗ чӗркуҫҫийӗ ҫине лартрӗ те куҫ умӗнчен пӑрӑнчӗ.
Я знаю, где коробка с кофе и сахар, — залепетал Генко и, положив Юрданчо на колени к дедушке, скрылся из виду.

Генко вӑтанчӗ — вӑтанасси-мӗнӗ унӑн яланхи йӑличчӗ-ха ӗнтӗ, — вара такӑна-такӑна мӑкӑртатса хучӗ:
Генко смутился, — впрочем, смущение было его обычным состоянием, — и пробормотал, запинаясь:

Каялла ҫаврӑнтӑм, хыҫалти алӑкран картиш вӗҫне тухрӑм, унтан Недко бай кӗҫӗн алӑкӗнчен иртрӗм те Махмудкинсен картишне кӗтӗм, йысна ывӑлӗ Генко пуҫтарса хунӑ тислӗк купи хӗррипе пырса тӳрех конака ҫаклантӑм…
Повернулся, вышел через черный ход в переулок, точнее, в тупик, из тупика выбрался через калитку Недко во двор Махмудкиных, прошел мимо мусорной кучи дядина сына Генко и — прямо в конак.