Шырав

Шырав ĕçĕ:

шутсӑрах (тĕпĕ: шутсӑр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Шутсӑрах кичемле пулмалла ҫав кӑвак тинӗс…
Скука смертельная, должно быть, это синее море…

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫавӑ вӑл ӳт-пӳрен килекен кӑмӑл-шухӑш марччӗ, — эпӗ сывӑ та йӗрӗнекенскерччӗ, анчах хӑшпӗр чухне шутсӑрах никама йӑваш та ӑслӑскер ыталаса илсе килетчӗ, хам ӑш варкани ҫинчен, аннене каланӑ пек, ним пытармасӑр, вӗҫӗмсӗр нумай каласа парас килетчӗ.
Это не было желанием физическим, — я был здоров и брезглив, но порою до бешенства хотелось обнять кого-то ласкового, умного и откровенно, бесконечно долго говорить, как матери, о тревогах души.

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫавӑ — лайӑхчӗ, анчах вӗсем эрех пит нумай ӗҫнине, ӳсӗр чух питех те йӗрӗнмелле пулнине тата эрехпе хӗрарӑм ҫав пурӑнӑҫра пӗртен-пӗр йӑпанмалли япала ҫеҫ пулнине хам ӑнланатӑп пулсан та, хӗрарӑм ҫине темле лайӑх мар пӑхнине курса тӑрасси шутсӑрах кансӗрччӗ.
Это — хорошо, но было мучительно видеть, как много люди пьют водки, как они противны пьяные, и как болезненно их отношение к женщине, хотя я понимал, что водка и женщина — единственные забавы в этой жизни.

Мӗншӗн тесен этеме тӳссе пурӑннинчен, тул енчи условисен вӑйне пӑхӑнса пурӑннинчен ытла урӑх ним те ҫавӑн пек шутсӑрах пӑсса хума пултараймасть.
Ибо ничто не уродует человека так страшно, как уродует его терпение, покорность силе внешних условий.

Ҫавӑнтан кӗнекеҫӗ шутсӑрах хӑраса карӗ, вӑл самантрах ман паталла тайӑлчӗ те пӑшӑрханса мантан ыйтма пуҫларӗ:
Это очень испугало начетчика, он быстро покачнулся ко мне и стал тревожно спрашивать:

Килте те манӑн тӑшман — приказчик илес хӗр пурччӗ, вӑл шутсӑрах та йӑкӑлтиччӗ; пӗтӗм мастерскойӗнчи ҫамрӑксем унпа вылятчӗҫ, ӑна ҫенӗхре кӗтсе тӑрса ыталатчӗҫ; вӑл уншӑн кӳренместчӗ, пӗчӗкҫӗ йытӑ пек, хуллен ҫухӑрса ҫеҫ илетчӗ.
В доме у меня был тоже враг — невеста приказчика, чрезмерно игривая девица; с нею играла вся молодежь мастерской, поджидая ее в сенях, обнимая; она не обижалась на это, а только взвизгивала тихонько, как маленькая собачка.

Пӗрре вӑл мана шутсӑрах тӗлӗнтерсе ячӗ: кӑмӑллӑн кулкаласа ман пата утса пычӗ, анчах сасартӑк ман ҫинчен ҫӗлӗке ҫапса ӳкерчӗ те ҫӳҫрен ҫӑлса илчӗ.
Однажды он меня страшно удивил: подошел ко мне, ласково улыбаясь, но вдруг сбил с меня шапку И схватил за волосы.

— Дон Сезар де-Базан шутсӑрах та ырӑ кӑмӑллӑ ҫын вӑл, Максимыч!
— Дон Сезар де Базан — это, Максимыч, благороднейший человек!

XIV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ӑна Китай ҫыннисен шуйттанӗ Цинти-Ю-Тонт ҫинчен калакан халлап ӑраснах та кӑмӑла каятчӗ; Пашка ырӑ ӗҫ тума шутланӑ мӗскӗн шуйттан пулатчӗ, эпӗ ыттисене пурне те пулаттӑм: арҫынӗ те, хӗрарӑмӗ те, япаласем те, ырӑ, сывлӑш та тата ырӑ тума хӑтланнисенчен ним те тухман хыҫҫӑн китай шуйттанӗ шутсӑрах хурланса, канса ларнӑ чул та пулаттӑм.
Ей особенно нравилась легенда о китайском чёрте Цинги Ю-Тонге; Пашка изображал несчастного чёрта, которому вздумалось сделать доброе дело, а я всё остальное: людей обоего пола, предметы, доброго духа и даже камень, на котором отдыхал китайский чёрт в великом унынии после каждой из своих безуспешных попыток сотворить добро.

Павел чеканщика темле майпа та шутсӑрах тарӑхтарса, аптӑратса хӑтланатчӗ, — Гоголева вӑл пӗр минут та канлӗх парас мар тесе тӗл тытнӑ пекехчӗ.
Павел неистово и всячески изводил чеканщика, точно поставил целью своей не давать Гоголеву ни минуты покоя.

Поэма мана шутсӑрах хумхантаратчӗ, лайӑх туйӑннипе сасӑ та ҫӗте-ҫӗте ларатчӗ, эпӗ стихсен строкисене лайӑххӑнах кураймастӑм, куҫҫуль тухса каятчӗ.
Поэма волновала меня мучительно и сладко, у меня срывался голос, я плохо видел строки стихов, слезы навертывались на глаза.

Ҫав юрӑсене итлесе эпӗ юрӑҫӑран тата этемсем тӗлӗшӗнчен унӑн илемлӗ влаҫ пулнинчен шутсӑрах кӗвӗҫеттӗм; чӗрене тем хӑрушшӑн хумхантаракан япала пырса кӗрсе ӑна ыратмаллах сарӑлтарса яратчӗ, макӑрас килетчӗ тата юрлакан ҫынсене: «Эпӗ сире юрататӑп!» тесе кӑшкӑрас килетчӗ.
У меня эти песни вызывали горячее чувство зависти к певцу, к его красивой власти над людьми; что-то жутко волнующее вливалось в сердце, расширяя его до боли, хотелось плакать и кричать поющим людям: «Я люблю вас!»

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Мана ҫав ятсене пит чыссӑрӑн пӑсса хӑтланни шутсӑрах ҫилентерет, анчах эпӗ вӑхӑтчен хама-хам чарса хирӗҫ ответлетӗп:
Меня отчаянно сердит эта дрянная манера коверкать имена, но, сдерживаясь до времени, я отвечаю:

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл историре вут ҫулӑмлӑ кӑмӑл-шухӑшсем тӑп туллиех, ӑссӑрлансах паттӑрла ӗҫсем туни, пур-пурла благородство, юмахри пек ӗҫ пит ӑннисем, дуэльсемпе вилӗмсем, пит ырӑ кӑмӑлтан каланӑ сӑмахсем тата ытла та ирсӗр хӑтланнисем шутсӑрах нумай.
Насыщенной огненными страстями, полной безумных подвигов, пурпурового благородства, сказочных удач, дуэлей и смертей, благородных слов и подлых деяний.

XI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Арӑмӗсем те, ну арӑмӗсем вара шутсӑрах йӑпатма пултараканскерсем.
Бабы тоже, ну, бабы просто до смерти утешны!

Манӑн шутсӑрах Королева Маргопа сывпуллашса тухас килетчӗ, анчах манӑн ун патне кайма хӑюлӑх ҫитеймерӗ, тата тӳрех каласан, вӑл хӑй мана чӗнӗ тесе кӗтнӗччӗ.
Мне нестерпимо хотелось проститься с Королевой Марго, но у меня не хватило смелости пойти к ней, и, признаться, я ждал, что она сама позовёт меня.

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Анчах часах манӑн ҫавна пӑрахмалла пулчӗ, мӗншӗн тесен: «Вунҫич ҫулхи хӗре Мӗнле калпак юрамӗ!» текен йӗркесем хӗрсем ҫинчен ирсӗр халлап пуҫлаттарса ячӗҫ, — ҫакӑ мана пит шутсӑрах кӳрентерчӗ те эпӗ Ермохин салтака пуҫӗнчен кастрюльпе яра патӑм.
Но скоро я должен был отказаться от этого, потому что строки: А девушке в семнадцать лет Какая шапка не пристанет! вызвали отвратительную беседу о девушках, — это оскорбило меня до бешенства, и я ударил солдата Ермохина кастрюлей по голове.

Хӗрача каланине итлесси мана шутсӑрах кӑмӑла каятчӗ, — вӑл эпӗ пӗлмен тӗнче ҫинчен каласа кӑтартатчӗ.
Мне страшно нравилось слушать девочку, — она рассказывала о мире, незнакомом мне.

Темиҫе кун хушши эпӗ шутсӑрах начар пурӑнтӑм: ӑс-пуҫ сапаланса каясси, хуйхӑрса пӑшӑрханасси пусса илчӗ мана, Монтепэна тем пуласран хӑраса эпӗ ҫывӑраймастӑм, акӑ вара пӗрре закройщик арӑмӗн кухарки мака килкартишӗнче утнӑ чухне чарса каларӗ:
Несколько дней мне жилось отчаянно плохо; мною овладела рассеянность, тревожная тоска, я не мог спать, в страхе за судьбу Монтепэна, и вот однажды кухарка закройщицы, остановив меня на дворе, сказала:

VIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Шутсӑрах вулас килетчӗ.
А читать хотелось мучительно.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика