Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Сехре хӑпнипе пӗрлех хурланни те, ҫав вӑхӑтрах кӑмӑлӗ ҫӗкленни те палӑрать унӑн сасартӑк улшӑннӑ пичӗ ҫинче.

Ужас, смешанный с каким-то тоскливым умилением, выражался на его внезапно изменившемся лице.

XXXIV // .

Вӑл турккӑсем ҫинчен, вӗсем халӑха хӗсӗрлени ҫинчен, хӑйӗн тӑван ҫӗршывӗнчи ҫынсем нушара пурӑнни ҫинчен, вӗсен шанчӑкӗсем ҫинчен васкамасӑр каласа парать; унӑн кашни сӑмахӗнчех ҫаксене вӑл тахҫанах тата тӗплӗн шухӑшласа хуни палӑрать.

Он говорил, не спеша, о турках, об их притеснениях, о горе и бедствиях своих сограждан, об их надеждах; сосредоточенная обдуманность единой и давней страсти слышалась в каждом его слове.

XI // .

Анчах унӑн чӗринче вӑрттӑн та тӗксӗм туйӑм палӑрать; вӑл лайӑх мар кулянупа салхуланчӗ.

Но тайное и темное чувство скрытно гнездилось в его сердце; он грустил нехорошею грустию.

X // .

Инсаров ют ҫӗршывра ҫурални (вӑл болгар) сӑн-питӗнчен тата уҫҫӑнрах палӑрать: вӑл ҫирӗм пилӗк ҫулсене хитнӗ, типшӗм те тӗреклӗ, путӑк кӑкӑрлӑ, шӑнӑрлӑ ҫирӗп алӑллӑ ҫамрӑк ҫын; вӑл яр уҫҫӑн палӑрса тӑракан сӑн-сӑпатлӑ, курпун сӑмсаллӑ, кӑвакрах хура ҫӳҫлӗ, сарлакарах мар ҫамкаллӑ, витӗр пӑхакан пӗчӗк куҫлӑ, ҫара куҫхаршиллӗ; кулнӑ чухне ҫӳхе тути айӗнчен илемлӗ шурӑ шӑлӗсем самантлӑха курӑнаҫҫӗ.

Иностранное происхождение Инсарова (он был болгар родом) еще яснее сказывалось в его наружности: это был молодой человек лет двадцати пяти, худощавый и жилистый, с впалою грудью, с узловатыми руками; черты лица имел он резкие, нос с горбиной, иссиня-черные прямые волосы, небольшой лоб, небольшие, пристально глядевшие, углубленные глаза, густые брови; когда он улыбался, прекрасные белые зубы показывались на миг из-под тонких, жестких, слишком отчетливо очерченных губ.

VII // .

Унӑн пӗтӗм ӳт-пӗвӗнче, тимлӗ те пӑртак шиклӗрех курӑнакан сӑн-питӗнче, улшӑнса тӑракан таса куҫӗсенче, ирӗксӗртен кулнӑ пек кулнинче, лӑпкӑ та пӗр тикӗс мар сассинче темле ҫилӗллӗ кӑмӑл, электричествӑлла хӗм, сасартӑк килсе тухакан темле васкавлӑх палӑрать, пӗр сӑмахпа каласан, пурне те килӗшсех кайман тата хӑшпӗрисене шиклентерекен паллӑ пур.

Во всем ее существе, в выражении лица, внимательном и немного пугливом, в ясном, но изменчивом взоре, в улыбке, как будто напряженной, в голосе, тихом и неровном, было что-то нервическое, электрическое, что-то порывистое и торопливое, словом что-то такое, что не могло всем нравиться, что даже отталкивало иных.

VI // .

Вӑл мелсӗррӗн выртнӑ; унӑн пуҫӗ, тӑрри сарлака та аялалла шӗвӗрленсе анаканскер, мӑйӗ ҫинче темле мелсӗррӗн ларать; аллисене мӗнле хунинче те ҫан-ҫурӑмне тӑп кӑна тытса тӑракан сюртук тӑхӑннӑ пӳ-сийӗнче те, шӑрчӑкӑн кайри урисем евӗрлӗ хутлатса хунӑ вӑрӑм урисенче те мелсӗрлӗх палӑрать.

Он лежал неловко; его большая, кверху широкая, книзу заостренная голова неловко сидела на длинной шее; неловкость сказывалась в самом положении его рук, его туловища, плотно охваченного коротким черным сюртучком, его длинных ног с поднятыми коленями, подобных задним ножкам стрекозы.

I // .

Вера Михайловнӑн сӑн-питӗнче — пачах урӑхла, ют сӑн-питре — темӗнле лӑпкӑлӑх, тӑнӑҫлӑх пурри палӑрать.

Куҫарса пулӑш

1946-мӗш ҫул // .

Вӑл вӑхӑтрипе танлаштарсан, госпитальте кӑштах урӑхла сӑн пурри те палӑрать: пӑхатӑн та, ытла мирлӗ вӑхӑтри пек те туйӑнмасть, ытла вӑрҫӑ вӑхӑтӗнчи пек те курӑнмасть.

Куҫарса пулӑш

1946-мӗш ҫул // .

Тата шиклӗх, урӑхла каласан, большевиксен ҫарӗнчен ҫав тери хӑраса тӑни палӑрать.

И страх — безумный страх перед армией большевиков.

1945-мӗш ҫул // .

Сӑнӗ хӑйӗн курӑнмасть, сулкаланакан кӗлетки ҫеҫ палӑрать.

Я не видел его лица, только — раскачивающуюся фигуру.

1945-мӗш ҫул // .

Хӗресӗ те унӑн кӑшт ҫеҫ палӑрать.

Даже крест на ее корпусе еле виден.

1945-мӗш ҫул // .

Йӗрӗ пысӑк пулать пуль тесе малтанах куляннӑччӗ, халь ӗнтӗ ним кулянмалли те ҫук — кӑшт ҫеҫ палӑрать.

Правда, тогда я переживала, что останется большой шрам, но шрам оказался маленький.

1943-мӗш ҫул // .

Таврара пӗр ахаль ҫын та курӑнмасть, Гороховец хули кӑна таҫта аякра палӑрать.

И ни штатской души вокруг, только город Гороховец, до которого не близко.

1943-мӗш ҫул // .

Сӑмахӗсенче хӑйӗн темӗнле аптӑраса ӳкни палӑрать.

В словах ее звучала растерянность.

1941-мӗш ҫул // .

Цветаевӑн вара ку уҫҫӑнах палӑрать.

У Цветаева это налицо.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // .

Унӑн ӗмӗртенпе лӑпкӑ пичӗ тӑрӑх вӑл йывӑр шухӑша кайни палӑрать.

Его обычно спокойное лицо на этот раз отражало тяжёлое раздумье.

Ҫирӗм пӗрремӗш сыпӑк // .

Тӑтӑшах «ноки, ноки» тени палӑрать, ӑна каланӑ чух вӗсем аллисемпе нумайтарах кӑтартса параҫҫӗ те ҫулҫӳревҫӗсем, юлашкинчен, ӑнланчӗҫ: вӑл «пар, пар» тени пулать иккен.

Слово «ноки, ноки» слышалось всё чаще и сопровождалось такими выразительными жестами, что путешественники, наконец, поняли его значение: «дай, дай».

Вунулттӑмӗш сыпӑк // .

Ҫавӑнпа та ҫак айлӑмра вӑхӑта темӗн чухлӗ ирттерсе тӑмалла мар; мӗнпур интерессене илсе пӑхсан, часрах ҫул ҫине тухма май пурри палӑрать.

Все эти важные соображения не позволяли надолго задерживаться в долине; в общих интересах было возможно скорее двинуться в путь.

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк // .

Вӑл аванах пӑхкаласа Эдуард Гленарван, Эленпа Мэри ҫине черетлӗ пӑхса илчӗ, вӗсен пичӗсем ҫинче ӑна хӗрхенни те палӑрать, кусемпе юнашарах кулса тӑракан Джон Мангльс тата нимӗн те пулман пек тӗк тӑракан Мак-Набс майора курчӗ, вара, хулпуҫҫийӗсемпе турткаланса, ҫамки ҫинчи куҫлӑхне сӑмси ҫине антарчӗ те, ҫапла каласа хучӗ.

Он поочерёдно обвёл глазами серьёзного Эдуарда Гленарвана, Элен и Мэри, лица которых выражали искреннее сочувствие, улыбающегося Джона Мангльса и абсолютно невозмутимого майора Мак-Набса, затем, передёрнув плечами и опустив очки со лба на переносицу, он воскликнул:

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // .

Вӑл пысӑк кӑна ҫын, пичӗсем тӑрӑх вӑл кӑштах хытӑ чӗреллӗ пулни палӑрать, куҫӗсем вара калама ҫук ырӑ; сӑмах та ҫук, вӑл хӑюллӑ та паттӑр, ӗҫшӗн ҫунса тӑракан пысӑк чун-хаваллӑ ҫын, тата кирек мӗскер пулсан та, ахаль иртсе каймасть.

Он был высокого роста, с несколько суровыми чертами лица, но необыкновенно добрыми глазами, настоящий житель поэтичной горной Шотландии.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // .