Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Хӗрача сӑвӑсем те сассине вылянтарсах вулама пӗлет имӗш, ку ӗҫпе вара Кира амӑшӗ пайтах ӗҫленӗ иккенне сисетӗрех эсир, вӑл вӗт мухтанчӑка тухнӑ Варвара Рабинович шкулӗн йӑлине йӑлтах хирӗҫ пырать.

Куҫарса пулӑш

Пӗрремӗш сыпӑк // .

Вулама та намӑс.

Куҫарса пулӑш

11 сыпӑк // .

Вулама та ирсӗр!

Куҫарса пулӑш

11 сыпӑк // .

Пӗрре ҫапла эп унӑн ҫыруне илсен, хамӑн начар йӑлампа хыпаланса, тӳрех иккӗмӗш страницӑран вулама пуҫларӑм: «Эпӗ санӑн пуҫна пин хут чуп тӑватӑп…» тесе ҫырнӑ.

И однажды я была изрядно озадачена, когда, получив очередное письмо и от нетерпения, по своей плохой привычке, заглянув сразу на вторую страницу, прочла в конце ее: «Я покрываю поцелуями твою голову…»

1 сыпӑк // .

Эпӗ таврӑннӑ вӑхӑтра Саня ҫывӑратчӗ; кавир ҫине темле укҫа-тавраш ӳкрӗ, эп ӑна пуҫтартӑм та Саня ыран хӑй тумалли ӗҫсен темӗн вӑрӑмӑш списокне вулама тытӑнтӑм.

Саня спал, когда я вернулась; какие-то деньги валялись на ковре, я подобрала их и стала читать длинный список дел, которые Саня оставил на завтра.

Вунпиллӗкмӗш сыпӑк // .

Виҫҫӗмӗш сехетчӗ ӗнтӗ, сӗм-тӗттӗм пулмалли вӑхӑтчӗ, анчах эпир «Асторирен» тухсан питӗ ҫутӑччӗ, Гоголь урамӗпе иртнӗ чух юри чарӑнса хаҫат вулама тытӑнтӑм.

Был третий час, и это был самый тёмный час ночи, но, когда мы вышли из «Астории», было так светло, что я нарочно остановилась на улице Гоголя и стала читать газету.

Вуннӑмӗш сыпӑк // .

Вулама тытӑнсан пӑрахаймастӑн та.

Я начала читать их и не могла оторваться.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // .

Эп ӑна вулама пуҫларӑм та куҫ-пуҫӑм алчӑрасах кайрӗ…

Я начал ее читать, и строчки слились перед моими глазами…

Вуннӑмӗш сыпӑк // .

Пӗтӗмпех вӑл кунтан уйрӑлатчӗ ӗнтӗ — хӑйӗн ҫамрӑклӑхӗпе те, ҫырӑвӗсемпе те, Марья Васильевнӑра упраннӑ хӑйӗн пирвайхи ӳкерчӗкӗсемпе, «Елена Робинзонпа», «Шухӑшласа тупни ҫӗр ҫултипе», — ҫав кӗнекесене вӑл мана виҫҫӗмӗш класра вӗреннӗ чухнех вулама паратчӗ.

Она уезжала отсюда вся — со всей своей юностью, со своими письмами, со своими первыми рисунками, которые хранились у Марьи Васильевны, с «Еленой Робинзон» и «Столетием открытий», которое я брал у нее в третьем классе.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // .

Пӳртӗм-ҫуртӑм тӑвӑртарах та, анчах сулахай алӑра хӑлха тӗлнелле пӗчӗк фонарь, сылтӑммипе кӗнеке тытсан, — вулама та пулать.

Тесноватый домик, но если в левой руке над ухом держать карманный фонарик, а в правой книжку, — можно читать!

Вуниккӗмӗш сыпӑк // .

Унтан сасӑпа татса-татса вулама пуҫларӗ:

Потом сказал вслух, с выражением:

Саккӑрмӗш сыпӑк // .

Ҫапла ӗнтӗ эпӗ кун хыҫҫӑн кун ҫак дневниксене йӗркелесе вулама пуҫларӑм.

Так день за днём я разбирал эти дневники.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // .

Малтанлӑха эпӗ тӳрех лараттӑм та вулама тытӑнаттӑм.

Сперва я шёл напролом — просто садился и читал.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // .

Эпӗ ҫӑмӑллӑнах вулама пултаратӑп!

Я читаю совершенно свободно!

Улттӑмӗш сыпӑк // .

Эпӗ вӗсене темиҫе хутчен те вулама тӑтӑм, анчах пурпӗрех хамӑн шухӑша пӑрахӑҫа кӑлармалла пулчӗ.

Так что я несколько раз пробовал их прочитать и наконец отказался от этой мысли.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // .

Ҫавӑнпа эпӗ кӗскен кӑна: — Эпӗ ҫулҫӳревсем ҫинчен вулама юрататӑн, — тесе хутӑм.

Поэтому я ответил коротко: — Я вообще люблю читать путешествия.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // .

Ҫӑтса ярас пекех: кӗнекесем вулама тытӑнтӑм.

С еще большим ожесточением я набросился на книги.

Ҫирӗм пиллӗкмӗш сыпӑк // .

Марья Ивановна кӗсйинчен хут кӑларнӑ та ӑна хӑй хутне кӗме пулнӑ палламан хӗрарӑма панӑ, лешӗ ӑна хӑй ӑшӗнче вулама тытӑннӑ.

Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя.

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк. Суд // .

Вӑл вулама чарӑнчӗ те мана сиввӗн: «Хӑвна тӗрӗсе кӑларас тӗлӗшпе мӗн калама пултаратӑр ӗнтӗ?» — терӗ.

Тут он прервал свое чтение и сказал мне сурово: «Что ты теперь скажешь себе в оправдание?»

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк. Суд // .

Хаяр старик сӗтел ҫинчен конвертне уҫнӑ ҫырӑва илчӗ те ӑна сасӑпа вулама тытӑнчӗ:

Строгий старик взял со стола открытое письмо и стал читать его вслух:

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк. Суд // .