Шырав

Усачев

… Иртнӗ каҫхине Болотнӑй партизанӗсен вӑрманти пӳртӗнче пулнӑ Усачев таврӑнчӗ.
…Вчера вечером в Болотное вернулся Усачев, побывавший в лесной партизанской избушке.

Вӑл Усачев енне ҫаврӑнчӗ те: — Пӑрах ҫакӑнта, халех пуҫтаратпӑр, — тесе хушса хучӗ.
— Обернулся к Усачеву: — Бросай здесь, сейчас уберем.

— Халь урӑх приказ пур! — терӗ те Усачев, каялла ҫаврӑнса пӑхрӗ, унтан миххине майларӗ.
— А теперь есть другой приказ! — Усачев оглянулся, поудобнее устроил мешок на плече.

Усачев, ӗхлеткелесе, ун хыҫӗнчен утрӗ.
Кряхтя, Усачев потащился следом.

— Вӗсем ӑслӑ, эсӗ вара — ухмах, — терӗ Усачев.
— Они умные, а ты дурак, — сказал Усачев.

Манӑн ыран кунтан тухса каялла каймалла, — терӗ Усачев.
Я завтра должен уйти обратно, сказал Усачев.

— Кала! — хыттӑнах мар хушрӗ Усачев, ӗҫне тума пӑрахмасӑр.
— Говори! — негромко приказал Усачев, не отрываясь от работы.

Усачев юрпа вараланнӑ какай татӑкӗсене пуҫтарса миххе тултарчӗ.
Усачев подбирал и складывал в мешок вывалянные в снегу куски мяса.

— Мана та хӑвӑрпа пӗрле илӗр, — именчӗклӗн ыйтрӗ Усачев.
— Возьмите и меня, — скромно попросил Усачев.

Партизансем каялла чакрӗҫ, вара Шошин умне Усачев полицай кӑмӑллӑн тухса тӑчӗ; унӑн сылтӑм хулпуҫҫийӗ кӑштах сиксе илчӗ.
Партизаны расступились, и тогда перед Шошиным в покорной позе предстал полицай Усачев; его правая бровь легонько дрогнула.

Шошин, хӑйне пулӑшма пыракансене михӗсемпе пуртӑсем валеҫсе панӑ хушӑра, сасартӑк кӑмака патӗнче хура бобрик пиншаклӑ пӗр ҫамрӑк качча, Смоленск патӗнчен килсе, хӑйпе пӗр кунтах полицие ӗҫе кӗнӗ Усачев полицая асӑрхаса илчӗ.
Раздавая своим помощникам мешки и топоры, Шошин вдруг увидел у печи молодого парня в черном бобриковом пиджаке — полицая Усачева, прибывшего из-под Смоленска и в один день вместе с ним поступившего на службу в полицию.