Шырав

Евреинов

Унтан, инҫетре пушӑ уй тӑрӑх каллӗ-маллӗ уткалакан пысӑках мар тӗксӗм мӗлке ҫине кӑтартса, Евреинов каялла ҫаврӑнса пӑхса хуллен кӑна каларӗ:
Потом, указав мне вдали небольшую серую фигурку, медленно шагавшую по пустынному полю, Евреинов оглянулся, тихо говоря:

Евреинов мана хула хыҫне, Арское полене илсе кайрӗ, ҫул ҫинче вӑл мана ҫак паллашу пит те асӑрхануллӑ пулмалли ҫинчен тата ун ҫинчен никама та калама юраманни ҫинчен ӑнлантарчӗ.
Евреинов повёл меня за город, на Арское поле, предупреждая по дороге, что знакомство это требует от меня величайшей осторожности, его надо сохранить в тайне.

Евреинов мана пӗр тӗлӗнмелле вӑрттӑн ҫынпа паллаштарчӗ.
Евреинов познакомил меня с одним таинственным человеком.

Евреинов хваттерӗпе юнашар пушӑ вырӑна гимназистсем чушкӑлла выляма пухӑнатчӗҫ, мана вӗсенчен пӗри — Гурий Плетнев тӗлӗнмелле кӑмӑла кайрӗ.
На пустырь, рядом с квартирой Евреинова, собирались гимназисты играть в городки, и меня очаровал один из них — Гурий Плетнёв.

Пӗтӗмпех ҫав тери ансат, ҫӑмӑллӑн пулса тухмалла пекчӗ, мӗншӗн тесен Евреинов вунтӑххӑрта пулнӑ тата унӑн чӗри питӗ ырӑччӗ.
Всё — очень просто, потому что Евреинову было девятнадцать лет и он обладал добрым сердцем.

Евреинов мана Хусанта хам патра пурӑнатӑн, кӗркуннепе хӗл вӑхӑтӗнче гимнази курсне вӗренсе пӗтеретӗн, «хӑш-пӗр» экзаменсене паратӑн (вӑл ҫавӑн пекех — «хӑш-пӗр» тесех калатчӗ), университетра сана хысна стипендине параҫҫӗ, вара пӗр пилӗк ҫултан эсӗ «учёнӑй» пулатӑн, тетчӗ.
Евреинов говорил, что в Казани я буду жить у него, пройду за осень и зиму курс гимназии, сдам «кое-какие» экзамены — он так и говорил: «кое-какие», в университете мне дадут казённую стипендию, и лет через пять я буду «учёным».

Эпӗ ун чухне наукӑшӑн кролик вырӑнӗнче пулса ӗҫлеме мӑй пуррине пӗлменччӗ-ха, ҫитменнине Евреинов мана ҫав тери лайӑх каласа ӗнентеретчӗ: университетсене шӑпах сан пек ҫамрӑксем кирлӗ, тетчӗ.
Я тогда ещё не знал, что науке можно служить в роли кролика, а Евреинов так хорошо доказывал мне: университеты нуждаются именно в таких парнях, каков я.

Вӑл манпа пӗр ҫуртрах, чартак ҫинче пурӑнатчӗ те, час-часах эпӗ алла кӗнеке тытса ҫӳренине курнӑ, ҫакӑ ӑна питех те интереслентернӗ, вара эпир унпа паллашрӑмӑр та, Евреинов мана «санӑн наука тӗлӗшӗпе ӗҫлеме ҫав тери пысӑк пултаруллӑх пур», тесе ӗнентерме тытӑнчӗ.
Он жил на чердаке в одном доме со мною, он часто видел меня с книгой в руке, это заинтересовало его, мы познакомились, и вскоре Евреинов начал убеждать меня, что я обладаю «исключительными способностями к науке».

Университетра вӗренес шухӑша мана Н. Евреинов гимназист, хӗрарӑм куҫӗсем пек ачаш куҫлӑ, хитре, кӑмӑллӑ ҫамрӑк ҫын пачӗ.
Мысль об университете внушил мне гимназист Н. Евреинов, милый юноша, красавец с ласковыми глазами женщины.