Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫулҫӳрекен тӑвалла улӑхнӑ тӑвайкки ҫӳлтен ӑна пӗчӗкҫӗ ҫерем евӗр, чул ишӗлчӗкӗ вара — вакланӑ чулсен ансӑр йӑрӑмӗ пек туйӑнать.
Косогор, по которому путник взбирался наверх, кажется ему сверху маленькой лужайкой, а большая каменная осыпь, через которую он осторожно пробирался, — узкой полоской щебня.

1. Тусем ҫинче мӗн курма пулать // Лина Агеносова. Обручев, В. А. Тусемпе материксем пулса кайни / вырӑсларан Л. В. Агеносова куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 134 с.

Анчах ун умне тӗлӗнмелле илемлӗ картинӑсем тухса тӑраҫҫӗ, ҫӳлтен пӑхсан, хӑй тавра ӑна чулланса ларнӑ пысӑк симӗс хумсемпе витӗннӗ тинӗсе курнӑнах туйӑнать.
Но зато перед ним раскроются замечательные картины; он увидит сверху вокруг себя словно море, покрытое огромными зелёными окаменевшими волнами.

Ҫырма тӗпӗнче е юханшыв айлӑмӗнче тӑракан ҫынна йӗри-тавра тусем хупӑрласа тӑнӑн туйӑнать.
Человеку, стоящему на дне оврага или в долине, кажется, что он окружён горами.

Вӑл ман патӑма ҫӳле хӑпарса, ман ҫывӑха чирлӗ ҫын вырӑнӗ ҫине ларакан тухтӑр евӗр шӑппӑн пырса ларни чӗрене ыраттарнӑн, кӳрентернӗн туйӑнать.
Мне казалось всегда больно и оскорбительно, когда он, приходя ко мне на верх, молча близко подсаживался ко мне, немножко с тем выражением, с которым доктор садится на постель тяжелого больного.

XLV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Дмитрий ман патӑма кашни кунах килсе ҫӳрет, манпа яланах ҫепӗҫ те йӑваш калаҫать; анчах шӑпах ҫавӑнпа ӗнтӗ вӑл манран писнӗ пек туйӑнать.
Дмитрий ездил ко мне каждый день и был все время чрезвычайно нежен и кроток; но мне именно поэтому казалось, что он охладел ко мне.

Наука тӗлӗшпе те унӑн ҫавнашкалах пулса пырать; сахал вӗренсех, ҫырса пымасӑрах, вӑл математикӑна питӗ чаплӑ пӗлет, профессора такӑнтаратӑп тенипе пӗртте мухтанмасть, ӑна хӑй итлекен лекцисенче пули-пулми япаласем нумай пек туйӑнать, анчах.
В отношении науки было то же самое: занимаясь мало, не записывая, он знал математику превосходно и не хвастался, говоря, что собьет профессора.

ХLIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл пурнӑҫа кӗртнӗ ӗмӗтӗнчен йӗренесшӗнех кирек мӗнле ҫӗнӗ ӗҫе те хӗрӳллӗн пикеннӗ пек туйӑнать, унӑн пултаруллӑ ӑс-хакӑлӗ кирек мӗнле ӗмӗте те яланах пурнӑҫа кӗртет, йӗрӗнме кирлӗ тивӗҫе те тупать.
Он, казалось, с таким жаром брался за все новое только для того, чтоб, достигнув цели, презирать то, чего он достигнул, и способная натура его достигала всегда и цели и права на презрение.

Эпе юри тунине юлташсем те сиснӗ пек туйӑнать, вӗсем хӑйсем пӗлекен вырӑнсене манран ыйтмасӑрах сиктере-сиктере хӑварнине.
Мне кажется, что и товарищи догадывались о моем притворстве, и часто я замечал, что они пропускали места, которые сами знали, и никогда не спрашивали меня.

ХLIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫак чӑрмав маншӑн уйрӑмах пысӑк пӗлтерӗшлӗ: эпӗ тулӑх пурнӑҫ паллисемпе вӗсене хам та сисмесле кӳрентернӗ пек туйӑнать мана.
Эта причина была в особенности важна для меня: мне казалось, что я невольно оскорбляю их признаками своего благосостояния.

Вӑл хӑй ҫинчен шухӑшламан пек туйӑнать (ҫынсен ҫак уйрӑмлӑхӗ мана яланах килӗшет), ҫакӑнпа пӗрлех унӑн ӑсӗ ӗҫсӗр тӑманни курӑнсах тӑрать.
Он, казалось, не думал о себе (что всегда мне особенно нравилось в людях), но видно было, что никогда ум его не оставался без работы.

Авдотья Васильевна пурнӑҫӗн пӗртен-пӗр тӗллевӗ — упӑшки юратӑвне тивӗҫлӗ пуласси; анчах вӑл хӑйӗн юратӑвӗн мӗнпур вӑйне тата хӑйне уншӑн парнене кӳме хатӗррине кӑтартса парас шутпа ун кӑмӑлне мӗн килмест, юриех ҫавна кӑна тунӑн туйӑнать.
Единственная цель ее жизни была приобретение любви своего мужа; но она делала, казалось, нарочно все, что только могло быть ему неприятно, и все с целью доказать ему всю силу своей любви и готовности самопожертвования.

ХLII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл хӑйӗнчен хӑй, сиртен, пӗтӗм ҫут тӗнчерен шӳтлесе кулнипе савӑннӑн туйӑнать, ку савӑнӑҫ килӗшӳсӗр, никам кӑмӑлне те ҫӗклеймест; вӑл хӑйне юриех сисӗнкӗ чӗреллӗ ҫын пек кӑтартма тӑрӑшать.
Ее веселость, как будто подсмеивающаяся над собой, над вами и над всем светом, была тоже неловкая, никому не сообщавшаяся; ее чувствительность — слишком приторная.

— Мӗншӗн тесен ҫав хӗрарӑм ӑна нихҫан та юратман, пуян ҫынна качча тухасшӑн пулнипе кӑна хӑйӗн юратӑвӗпе ҫынсен хӑлхисене йӗрӗнтернӗ, — хушса хурать Мими, шухӑша путса ассӑн сывланӑ чух вӑл ҫапла каланӑн туйӑнать: «эхер вӑл хӑшпӗр ҫынсене хаклама пӗлнӗ пулсан, вӗсем уншӑн апла мар тунӑ пулӗччӗҫ».
— Потому что она никогда не любила его, а только всем уши прожужжала своею любовью, желая выйти замуж за богатого человека, — прибавляла Мими, задумчиво вздыхая, как бы говоря: «Не то бы сделали для него некоторые люди, если бы он сумел оценить их».

— Эпӗ сана каланӑччӗ, каллех калатӑп: хама ырӑ калакансене юратнӑ пек туйӑнать мана, анчах лайӑх тишкӗрсе пӑхсан, чӑн-чӑн туслашу ҫуккине куратӑп.
— Я тебе говорил и повторяю, что мне всегда кажется, что я люблю тех людей, которые мне говорят приятное, а как разберу хорошенько, то вижу, что настоящей привязанности нет.

ХLI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӗсен калаҫӑвӗнчен илтнӗ кашни сӑмах мана тӑрлавсӑрла пек ҫеҫ мар, тӗрӗс те мар, французла та мар пек туйӑнать (ce n`est pas Frangais, терӗм эпӗ хам ӑшра), Семенов, Илинька тата ыттисем хӑйсене епле тыткалани, калаҫни, хӑтланкалани ырӑ йӑхран тухнӑ ҫынсенни пек пулманнӑн, йӗркесӗррӗн, «comme il faut» мар пек туйӑнчӗ.
Всякое слово, которое я слышал из их разговора, не только казалось мне бессмысленно, но неправильно, просто не по-французски (ce n’est pas Franҫais, говорил я себе мысленно), а позы, речи и поступки Семенова, Иленьки и других казались мне неблагородны, непорядочны, не comme il faut.

XXXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Мана йӑмӑкшӑн, хамӑршӑн, аттешӗн хӑйӗншӗн малашнехи кун-ҫулта лайӑххи нимӗн те пулас ҫук пек туйӑнать.
Будущее сестры, нас и самого отца не представляло мне ничего хорошего.

XXXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хӗрарӑмӗ те халлӗхе кӑна ырӑ пек, япӑх мар пек туйӑнать, вӑл малашне епле пулассине кам пӗлтӗр.
Да и она теперь только кажется добрая и ничего, а кто ее знает, что будет.

Ҫавнашкал минутсенче ӑна кирек мӗнле ҫын пӑхни те, кирек мӗнле хускану та хӑратать пулас, ӑна пурте хӑй ҫине пӑхнӑн, пурте ун ҫинчен шухӑшланӑн, хӑй ҫынсене пачах килӗшменӗн туйӑнать.
В такие минуты она, видимо, боялась каждого взгляда и движения, ей казалось, что все смотрят на нее, думают только об ней и все в ней находят неприличным.

XXXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Аттене кура Авдотья Васильевна та телейлӗ пек туйӑнать, унӑн пысӑк сенкер куҫӗсенче тӑтӑшах телей туйӑмӗ йӑлтӑраса тӑрать, сасартӑк именсе кайнӑ минутсенче кӑна ку туйӑм ун куҫӗнче курӑнмасть, вара эпӗ, именӳ мӗнне лайӑх пӗлекенскер, ун ҫине хӗрхенсе тата хӗнпе пӑхатӑп.
Авдотья Васильевна, казалось, усвоила себе от папа выражение счастия, которое в это время блестело в ее больших голубых глазах почти постоянно, исключая тех минут, когда на нее вдруг находила такая застенчивость, что мне, знавшему это чувство, было жалко и больно смотреть на нее.

Яковпа ӗҫсем пирки калаҫнӑ май Епифановпа хӑй хушшинчи вӗҫсӗр-хӗрсӗр тава, хӑй тахҫантанпа курман чиперккене Авдотья Васильевнӑна аса илсе, вӑл Якова ҫапла каланӑн туйӑнать:
Толкуя с Яковом о делах и вспомнив о бесконечной тяжбе с Епифановым и о красавице Авдотье Васильевне, которую он давно не видел, я воображаю, как он сказал Якову:

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика