Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйса (тĕпĕ: туй) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Калас сӑмахне калайманшӑн ӳкӗнсе, самантлӑха хӑйне вӑл мӗскӗн те халсӑр пек туйса илчӗ.
Он на мгновение почувствовал унизительное бессилие.

Тара панӑ картишӗ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Амӑш сӑмахӗсене Тёма тӑвӑнса, хӑйне хӑй аван маррӑн туйса, итлесе тӑчӗ.
Тёма напряженно, сконфуженно слушал мать.

Тема кӑштах тытӑнса тӑчӗ те, хӑйне аван маррӑн туйса каласа пачӗ.
Тёма замялся и сконфуженно проговорил:

Тепӗр сехетрен Тёма хӑйӗн пӗчӗк кравачӗ ҫинче выртнӑ чух ҫамки ҫине пӑрлӑ компрессем хунине туйса, тӑна кӗчӗ…
Через час Тёма, лежа на своей кроватке, с ледяными компрессами на голове, пришел в себя.

Кивӗ пусӑ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Каллех ывӑнма пуҫланине туйса илсен, вӑл татах хӑйне хӑй хытӑ сасӑпа хистеме пуҫлать:
Когда он снова чувствует, что начинает уставать, он опять громко говорит себе:

— Халех, Жучка, халех, — терӗ ӑна Тёма, унтан, Жучка умӗнче хӑй тума пулнӑ ӗҫӗн пӗтӗм ответлӑхне туйса илсе, вӑл хӑй тӗлӗкӗнче курнине ӗҫе кӗртме пуҫларӗ.
— Сейчас, Жучка, сейчас, — ответил ей Тёма и принялся, с сознанием всей ответственности принятого на себя обязательства перед Жучкой, выполнять свой сон.

Аппӑшӗ ӑна усал тунине вӑл пӗтӗм чунӗ-чӗрипе туйса илет.
Он весь проникается сознанием зла, нанесенного ему сестрой.

Каҫару // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Хӑй йӗрсе яма хатӗрне туйса, ҫак сценӑна курни ҫинчен манма тӑрӑшать.
Она гонит от себя впечатление этой сцены, потому что чувствует, что готова расплакаться.

Тёма, вырӑнӗнчен тӑрса, Таня умӗнче хӑйне аван мар туйса, ним чӗнмесӗр иртет.
Тёма молча встает и стесненно проходит мимо Тани.

Кӗтмен ҫӗртен ӗҫ ҫапла ҫаврӑнса тӑнинчен тӗлӗнсе тата хӑйне аван мар пулнине туйса, анчах та тарӑхса кайса, вӑл шухӑшламасӑр-тумасӑр: — Эсӗ ху ҫуртӑн! — тесе хурать.
Озадаченный и сконфуженный неожиданным оборотом дела, но возмущенный, он, не задумываясь, отвечает: — Ты сама!

Ӑнӑҫсӑр кун // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Тёма, Еремейӗн ним калама та ҫуккине, ашшӗ ӑна тӗрӗс ятланине курать, ашшӗшӗн кӑмӑллӑ пулнине туйса, вӑл, ҫӑмӑллӑн сывласа ярать.
Тёма видит, что Еремею нечего сказать, что отец прав, и, облегченно вздыхая, чувствует удовлетворение за отца.

Ҫав самантрах вӑл, кӑмӑлӗ ҫӗкленсе кайнине туйса илет те, хавхаланса кӑшкӑрса ярать:
Он чувствует мгновенный подъем духа и вдохновенно кричит:

Ашшӗ ҫав усал пиҫиххине васкамасӑр салтӗ, хуҫлатса тытӗ, ывӑлӗ ҫине пӑхӗ; пит-куҫӗ унӑн юнпа тӑртанса карӑнӗ, вара ача ҫакна туйса илӗ: чи ҫывӑх этем те уншӑн тискер те ют пулма пултарать иккен; юратмалли ҫын, тем пекех хака хурса юратас килнӗ ҫын та, вӑл хӑйӗн ачин пуҫне тытса ури хушшине хӗстерсе хурсан, ачан пичӗсем ҫумне ашшӗ шӑлаварӗ сӗртӗнсен, ӑна курайми пулма та, унран хӑрама та, чӗтресе ӳкме те пулать иккен.
Отец не спеша снимет этот гадкий ремешок, сложит вдвое, посмотрит на сына; лицо отца нальется кровью, и почувствует, бесконечно сильно почувствует мальчик, что самый близкий ему человек может быть страшным и чужим, что к человеку, которого он должен и хотел бы только любить до обожания, он может питать и ненависть, и страх, и животный ужас, когда прикоснутся к его щекам мягкие, теплые ляжки отца, в которых зажмется голова мальчика.

Хӑйне хупӑрласа тӑракан тӗттӗмлӗхе вӑл лайӑх туйса ӑнланать.
Он сознавал темноту, которая его окружала.

II // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Хӑш чухне чиперех пек пулкалатчӗ: самантлӑха вӑл Макҫӑм каланӑ туйӑмсенех туйса илетчӗ, ҫав туйӑмсем вара тавралӑхпа анлӑх ҫинчен хӑй мӗн ӑнланнипе пӗтӗҫетчӗҫ.
Иногда ему удавалось: он находил на мгновение те ощущения, о которых говорил Максим, и они присоединялись к его пространственным представлениям.

VII // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Сасӑсене эсӗ пирӗнтен те туллинрех туйса ӑнлантӑн.
Звуки доступны тебе в большей полноте, чем нам.

Халӗ Петр, арман пӗви патӗнче тӑраканскер, иртнӗ вӑхӑтсенче хӑй мӗн-мӗн туйса ирттернисене аса илет, ун чухне асра юлнӑ сӑнсене малтанхи пекех анлӑн та тарӑннӑн туйма тӑрӑшать, Эвелина пӗрле марри сисӗнет-и ман чӗрере, ыйтать вӑл хӑйӗнчен хӑй.
Теперь Петр, стоя у мельницы, вспоминал свои прежние ощущения, старался восстановить их прежнюю полноту и цельность и спрашивал себя, чувствует ли он ее отсутствие.

V // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Те хӑйсем пит ҫӳлте тӑнине, те хӑйсен халсӑрлӑхне туйса, пӗрле шут тунӑ пекех, икӗ суккӑр кӗтесри чӳрече патне кайрӗҫ те, аллисемпе чӳрече янахӗ ҫине тӗренсе, каҫхи ҫил варкӑшӗ еннелле ҫаврӑнса тӑчӗҫ.
По какому-то общему побуждению, вероятно, вытекавшему из ощущения высоты и своей беспомощности, оба слепые подошли к углам пролетов и стали, опершись на них обеими руками, повернув лица навстречу тихому вечернему ветру.

III // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Остап левадинче темиҫе минут каярах мӗн туйса ирттернине пула-и, — ҫав тахҫанхи тек пулас ҫуккине масар чулӗ пит уҫҫӑн калать, — тен тата, ватӑ ветеранӑн шухӑшӗсем ҫамрӑксеннипе пӗр пулнӑран-и… —
Может быть, под влиянием живого ощущения, пережитого за несколько минут в леваде Остапа, — могильная плита так ясно говорила о смерти прошлого, — а быть может, под влиянием импонирующей искренности старого ветерана…

Ҫав чан сассине пула-и е ҫилӗ ерипен вӑркӑшнипе, е тата, пӗр хӑйне ҫеҫ паллӑ сӑлтавсене пула, Петр туять — таҫта леш еннерех, мӑнастир хыҫӗнче, пӗр-пӗр юханшыв ҫыранӗ пур, унтан чӑнкӑ вырӑн пуҫланмалла, тата леререх, инҫете-инҫете тӑсӑлса, тӳлек пурнӑҫӑн аран туйса илмелле сассисемпе тулнӑ тӳремлӗх пуҫланать.
По звуку ли этого колокола, по тому ли, как тянул ветер, или еще по каким-то, может быть, и ему самому неизвестным, признакам Петр чувствовал, что где-то в той стороне, за монастырем, местность внезапно обрывается, быть может, над берегом речки, за которой далеко раскинулась равнина с неопределенными, трудно уловимыми звуками тихой жизни.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика