Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӑхӑннӑ (тĕпĕ: тӑхӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл иккӗленчӗ пулас, эпӗ хамӑн ыйтӑва иккӗмӗш хут каласа парсан кӑна, хӑйӗн сиксе утакан сыхлануллӑ уттипе, буйвол тирӗнчен ҫӗлетнӗ атӑ тӑхӑннӑ урисене ҫӗр ҫине перӗнтермесӗр тенӗ пек пусса, командир хыҫне пырса тӑчӗ.
Видимо, он колебался, и лишь после того, как я нетерпеливо повторил свою просьбу, он какой-то подпрыгивающей, осторожной походкой, будто не прикасаясь к земле ногами, обутыми в мягкие буйволовые постолы, подошел к командиру сзади.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Ҫаврашка пит-куҫлӑ, ҫӑлтӑрлӑ берет тӑхӑннӑ ҫамрӑк ҫын, аллине саламатпа автомат тытнӑскер, ман ҫине пӑхса илчӗ.
Молодой человек с круглым курносым лицом, в берете со звездочкой, с автоматом и плеткой в руках посмотрел на меня.

Хура шлем, накидка тӑхӑннӑ, пӑшалӗсене кӗпҫисене аялалла туса ҫакна драгунсем колонна хыҫӗнчен пыраҫҫӗ.
Колонну замыкали немецкие драгуны в стальных шлемах, в накидках, с перевернутыми вниз дулами карабинов.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Тӗтре витӗр эпӗ пуҫне ҫӑмламас пысӑк ҫӗлӗк тӑхӑннӑ, куҫса ҫӳрекен пушхир ҫынни пекех ирӗклӗн йӗнер ҫинче ларса пыракан сутӑнчӑк тутара куртӑм, унӑн хавас сассине илтрӗм.
Сквозь какой-то туман я видел татарина в мохнатой папахе, вольно, как степной кочевник, развалившегося в седле, и слышал его веселый крик:

Ыттисем ҫамрӑк каччӑсем, вӗсем нимӗҫ пилоткипе, сатин кӗпепе, вырӑс салтакӗсенни пек шалавар тӑхӑннӑ.
Это были молодые парни в немецких пилотках, сатиновых рубахах и штанах русского военного покроя.

Эпӗ унӑн шлем тӑхӑннӑ пуҫне, пистолет-пулеметӑн прикладне курса юлтӑм.
Я вижу его голову в шлеме, приклад пистолета-пулемета.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Унпа юнашар, тӑрантас ҫунаттисем патӗнче, куҫа йӑмӑхтарса яракан ҫутӑ сарӑ юбка тӑхӑннӑ цыганка тӑрать.
Рядом с ним у крыльев линейки стояла цыганка в своей ослепительно желтой юбке.

Пӗрремӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Йӑрӑм-ярӑм хура-сарӑ тӗссемпе сӑрланӑ пек тӗкӗлтура бархатлӑ камзол тӑхӑннӑ самӑр ҫын пек туйӑнать.
Разрисованный черными и желтыми полосами шмель был похож на толстяка в бархатном камзоле.

Санӑн савнӑ ӗмӗтӳсем ҫинчен, савнӑ хура хӗрӳ ҫинчен юмӑҫ пӑхса парам! — аякранах кӑшкӑрса ячӗ те вӑл, кӗмӗл ҫӗрӗсем тӑхӑннӑ аллисемпе хӑвӑрттӑн хӑлаҫланкаласа илчӗ.
Погадаю на твой милый интерес, на барышня, на чернявый! — закричала она издали и быстро замахала руками, унизанными серебряными колечками.

— Ытла час! — хирӗҫлерӗ нанкӑран ҫӗлетнӗ куртка тӑхӑннӑ арҫын.
— Больно быстро! — возразил мужчина в нанковой куртке.

Юнашарах негрсен оркестрӗ вылярӗ пулсан та, паркет сарнӑ урай ташлакан мӑшӑрсен урисем айӗнче чӗтресе тӑчӗ пулсан та, Америка ҫарӗн тумтирне тӑхӑннӑ ҫынсем ывӑнма пӗлмесӗр ташӑ ташларӗҫ пулсан та, Ново-Бриндинӑра корреспондентсем тунӑ пӗчӗк ёлка ҫак, кӑмӑла кайман ёлкӑран ҫӗр хут хаклӑрах пулчӗ.
И хотя рядом гремел негритянский оркестр, хотя паркет дрожал от шаркающих ног танцующих пар едва ли не всех национальностей мира, хотя на полках бара искрились в электрических огнях бесконечные настойки, ликёры, джины, виски и коньяки, хотя бармены в форме американской армии, не уставая, сбивали самые причудливые коктейли, та наша маленькая ёлочка, экспромтом ворвавшаяся когда-то в неуютную солдатскую жизнь, была нам во сто крат милее и дороже, чем этот чужой, холодный пир.

Ёлка // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 319–328 с.

Корреспондентсем кӗрӗк тӑхӑннӑ, ӑшӑ шӑлаварсемпе, ҫӑматӑсемпе, вӑйлӑ хутнипе хӗп-хӗрлӗ хӗрелсе кайнӑ тимӗр кӑмака тавра утса ҫӳреҫҫӗ.
Вся наличная журналистская братия, в стёганках, в валенках, в накинутых на плечи полушубках, засунув руки в рукава, горбилась вокруг времянки, накалённой так, что искры вспыхивали и гасли на её багровых, гудящих от напряжения боках.

Америка ҫарӗн тумтирне тӑхӑннӑ илемлӗ дирижер ҫеҫ хӑйӗн вокалӗнчи сӑрине васкамасӑр ӗҫсе ячӗ, пирӗнпе сывпуллашрӗ те американецсен хаярлӑхне пӑхӑннине кӑтартса, шӑпланнӑ ҫынсем умӗнчен ҫирӗппӗн утса иртрӗ.
И только красавец-дирижёр с достоинством допил свой бокал, простился и пошёл неторопливо и гордо, всем своим видом подчёркивая, что подчиняется грубой силе, пошёл сквозь строй насмешливых, неприязненных, недоуменных взглядов, прямой, гибкий, стройный в своём мундире офицера американской армии.

Аялти хутра, холлара, пӗр-пӗринпе конкуренци тӑвакан телеграф агентствисен дежурнӑйӗсем: ҫыхӑну ӗҫӗнче ӗҫлекенсен тумтирне тӑхӑннӑ икӗ ҫамрӑк ача иртнӗ кунсенче купи-купипе илсе тӑракан телеграммӑсене аран-аран парса ӗлкӗретчӗҫ.
Дежурившие внизу, в холле, мальчишки, в каскетках и униформах двух мировых, конкурирующих между собой телеграфных агентств, обычно едва поспевавшие отправлять кучи телеграмм во все страны мира,

Ҫак зала электричество токӗ янӑ евӗр сӑмахсене, юстици министерствин мундирне тӑхӑннӑ сарӑ ҫӳҫлӗ типшӗмрех ҫын мар, трибуна ҫине мӗнпур совет халӑхӗ хӑпарса каланӑн туйӑнчӗ.
Казалось, слова эти, произведшие в зале впечатление электрического разряда, произнёс не плотный русоволосый человек в мундире Министерства юстиции, а сказал их, незримо шагнув за ним на трибуну, советский народ.

Ӗмӗт тулчӗ! // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 319–328 с.

Манахсенни пекех хура та вӑрӑм тумтир тӑхӑннӑ защитниксем хускалкаласа илчӗҫ, атака умӗн окопра ларнӑ пекех туртӑнса ларчӗҫ.
Защитники в монашеских балахонах заёрзали, напряглись, как рота в окопе перед решающей атакой.

Судьясем сиккелесе илчӗҫ, хура манти тӑхӑннӑ ватӑ француз де-фабер сӗтел ҫине пӗшкӗнчӗ те аллаппине хӑлхи патне тытса шӑпланчӗ.
Насторожились судьи, старый француз де Фабр в чёрной мантии налёг грудью на стол, вытянулся вперёд и, приложив к уху ладошку раковиной, весь замер.

Юманран тунӑ трибуна ҫине юстици министерствин мундирне тӑхӑннӑ ахаль ҫын, Совет Союзӗн аслӑ айӑплаканӗ, хӑпарчӗ.
На дубовую трибуну поднялся главный советский обвинитель, обычный человек в мундире Министерства юстиции.

Хӑй вӑл саплӑклӑ кӗрӗк тӑхӑннӑ та, унпа ачине те чӗркенӗ, ачи вара кенгуру ҫури евӗр ҫурӑкран пӑхкалать.
Который, как детёныш кенгуру, торчал у неё на животе, в разрезе расстёгнутого полушубка, пёстрого от заплат.

Сержант сасартӑк утма манса кайнӑ, ҫутӑ та хитре медаллӗ ҫын кулӑшла кӗпе тӑхӑннӑ ҫаврашка питлӗ инке аллинчен пӗчӗк ача пекех туртӑнни ҫине ним ӑнланса илеймесӗр тӗлӗнсе пӑхать.
И удивлёнными, непонимающими глазами смотрела на высокого человека с яркими, красивыми медалями, который почему-то вдруг разучился ходить и беспомощно, как совсем маленький, рвался из рук круглолицей тёти в смешном белом платье.

Эйзенштрассе урамӗнчи передовой // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 305–318 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика