Шырав

Павел

Павел

Темиҫе ҫӗр кӗнеке тикӗссӗн ӗретленсе тӑнине курсан, Павел тӗлӗнсе кайрӗ.
Павел увидел несколько сотен книг, стоявших ровными рядами, и поразился невиданному богатству.

Павел хӑйӗн питех таса мар, ҫара урисем ҫине пӑхса илчӗ те ӗнсине кӑтӑр-кӑтӑр хыҫрӗ.
Павел посмотрел на свои босые ноги, не блиставшие чистотой, и поскреб затылок:

— Ҫук, ҫук, эпӗ пӳрте кӗместӗн, — татса хучӗ Павел.
— Ну нет, в дом не пойду, — наотрез отказался Павел.

Павел кӑшт шухӑшласа тӑчӗ те: — Джузеппа Гарибальди, — терӗ.
Павел, подумав, ответил: — «Джузеппа Гарибальди».

— Питӗ юрататӑп, — хӗпӗртесех каларӗ Павел.
— Очень люблю, — оживился Павел.

Павел ун хыҫӗнчен именерех утса кӗчӗ.
И Павел не совсем уверенно пошел за ней.

— Кирлӗ мара калаҫатӑр, Павел, — ҫиленерех каларӗ Тоня, — халех кӗрӗр кунта.
— Вы чепуху говорите, Павел, — рассердилась Тоня, — идите сейчас же сюда.

Павел вӑрман улпучӗн хӗрне курманни пӗр эрне ӗнтӗ, паян вӑл кӳлӗ хӗррине кайма шухӑш тытрӗ.
Целую неделю не виделся Павел с дочерью лесничего и сегодня решил пойти на озеро.

Павел хӑйӗн юратӑвӗ ҫине пит сыхланса, хӑрасах пӑхнӑ, вӑл Тоньӑна, сӑмахран, чул касаканӑн хӗрне Галинӑна шутланӑ пек хӑйӗн тесе, ҫывӑх тесе шутламан, ун ҫине вӑл шанчӑксӑртарах пӑхнӑ, ҫав вӗреннӗ илемлӗ Хӗр ун ҫине, ҫӗтӗк-ҫурӑк кочегар ҫине, кӑшт ҫеҫ куларах, мӑнкӑмӑллӑрах пӑхас пулсан, вӑл ӑна кирек хӑҫан та сиввӗн тавӑрса калама хатӗр пулнӑ.
К своему чувству подходил Павел с осторожностью и опаской, он не считал Тоню, как дочь каменотеса Галину, своей, простой, понятной и недоверчиво относился к Тоне, готовый дать резкий отпор всякой насмешке и пренебрежению к нему, кочегару, со стороны этой красивой и образованной девушки.

Чухӑнлӑхпа выҫлӑхра ӳснӗ Павел хӑй ӑсӗпе кама пуянсен шутне кӗртнӗ — ҫаксене пурне те чунтан курайман.
Выросший в нищете и голоде, Павел враждебно относился к тем, кто был в его понимании богатым.

Павел чӑнах та урӑх ӑруран, Тоня халиччен нихӑҫан та ҫывӑх паллашман урӑхла ҫынсен йышӗнчен.
Павел был из другой породы, из той среды, с которой до сих пор Тоня близко не сталкивалась.

Павел Данило ҫине ҫавӑрӑнса пӑхрӗ; лешӗ пӗр туймасӑр, ҫӑварне карса пӑрахса, сӑмсипе темӗнле те шӑхӑрттарса ҫывӑрать.
Павел оглянулся на Данилу; тот безмятежно спал, широко разинув рот, и выводил носом жуткие звуки.

Павел арча ҫинчен сиксе тӑрса, пӑс кӑларакан рычаг патне чупса пычӗ, ӑна икӗ хутчен пӑрчӗ, кочегарка стени хыҫӗнчи трубаран пӑс ҫырманалла чашкӑрса тухрӗ.
Сорвался Павел с ящика и бросился к отводящему пар рычагу, повернул его два раза, и за стеной кочегарки сипло зашипел выпускаемый из отводной трубы в реку пар.

Павел кӑнтӑрла Тоньӑна тӗл пулни ҫинчен шухӑшланипе, двигатель сасси вӑйлӑланнине те асӑрхаман: двигателӗ хытӑ ӗҫленипе чӗтресе ҫеҫ ларать, пысӑк урапи урнӑ пек ҫавӑрӑнать, двигатель айӗнчи бетон никӗс чӗтресе тӑрать.
Углубившись в воспоминания о дневной встрече, Павел не слышал нарастающего шума двигателя; тот дрожал от напряжения, громадный маховик бешено вертелся, и бетонная платформа, на которой стоял он, нервно вздрагивала.

«Кунӑн та куҫӗсем кӑвак, — асне илчӗ Павел. — Вӑл урӑхларах хӗр, леш пуян хӗрӗсем пек мар, — шухӑшласа илчӗ вӑл, — тата шуйттан пекех хытӑ чупать».
«А у этой тоже синие глаза, — вспомнил Павел. — Она особенная какая-то, на тех, богатеньких, не похожа, — думал он, — и бегает, как черт».

Ҫурҫӗр ҫитес чухне Данило кровать ҫине выртса лаша пек харлаттара пуҫласан, Павел маслёнка тытса, двигателе йӗри-тавра ҫу сӗрсе ҫавӑрӑнчӗ те, аллине чӳпӗкпе шӑлса тасатса, арчинчен «Джузеппе Гарибальди» кӗнекен утмӑл иккӗмӗш пайне илчӗ.
К полуночи, когда Данило, лежа на дровах, разразился лошадиным храпом, Павел, облазив с масленкой весь двигатель, вытер паклей руки и, вытащив из ящика шестьдесят второй выпуск «Джузеппе Гарибальди».