Шырав

Шырав ĕçĕ:

салхуллӑ сăмах пирĕн базăра пур.

салхуллӑ (тĕпĕ: салхуллӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ромаҫ — ҫӗлӗксӗр, йӗпе кӗпин ҫанни татӑлса ӳкнӗ, шӑлӗсемпе чӗлӗм ҫыртса лартнӑ, сӑнӗ унӑн сийӗ, салхуллӑ та хӑрушӑ.
Ромась — без шапки, рукав мокрой рубахи оторван, в зубах стиснута трубка, лицо его сурово нахмурено и страшно.

Манӑн университетсем // Леонид Агаков. Горький М. Манӑн университетсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 138 с.

— Ҫук, — тенӗ вӑл салхуллӑ та лӑпкӑ сасӑпа, — эпӗ санран уйрӑлмастӑп, Коля.
— Нет, — сказала она печально и спокойно, — я от тебя не уйду, Коля.

Ҫирӗм виҫҫӗмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Рысс Е. Хӗрача ашшӗне шырать: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 140 с.

— Эсир мӗн ҫинчен? — салхуллӑ ыйтрӗ Козуба.
— Вы о чем? — хмуро спросил Козуба.

XXVI сыпӑк // Петр Золотов. Мстиставлский С.Д. Курак — ҫурхи кайӑк: повесть. Вырӑсларан П. Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 366 с.

Карчӑксем те васкаса пычӗҫ; ӑнланма ҫук, мужиксен пичӗ-куҫӗсем чӗмсӗр салхуллӑ.
Торопясь, ковыляли старухи: темны непонятной темнотой были нахмуренные лица мужиков.

Алӑк янахӗ патне ҫитсен тин вара, Бауман кӑмӑлсӑр та салхуллӑ пулнине асӑрхаса, чарӑнчӗ те хӑйне ҫамкинчен ҫапса илчӗ.
И уже на самом пороге, заметив недоуменный и хмурый его взгляд, остановился и хлопнул себя по лбу:

Эпир йӗтеме, авӑнсене, сарайсене, ҫил арманне, выльӑх-чӗрлӗх картишне, кантӑр анине пӑхса тухрӑмӑр; чӑн та ӗнтӗ, пур ҫӗрте те ҫирӗп йӗркелӗх: хресченсен салхуллӑ сӑн-пичӗсем ҫеҫ мана темӗнле иккӗлентерчӗҫ.
Мы осмотрели гумно, ригу, овины, сараи, ветряную мельницу, скотный двор, зеленя, конопляники; все было действительно в отличном порядке, одни унылые лица мужиков приводили меня в некоторое недоумение.

Бурмистр // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 113–127 с.

Аркадий Павлычӑн дворовӑй ҫыннисем, чӑнах та ӗнтӗ, темӗн куҫ айӗн пӑхкалаҫҫӗ — анчах та пирӗн Руҫре салхуллӑ ҫынна ытлашши ҫывӑрнӑ ҫынран уйӑраймӑн.
Дворовые люди Аркадия Павлыча посматривают, правда, что-то исподлобья, — но у нас на Руси угрюмого от заспанного не отличишь.

Хӑй вара салхуллӑ, кирлӗ тапхӑрта хӑвӑрт та харсӑр хускалусем тӑвассинчен сыхланать, сассине ҫӗклентерме те юратмасть, анчах та аллипе тӳрӗ тӗртсе: «Эпӗ санран ыйтрӑм-ҫке, юратнӑ ҫыннӑма», е «Мӗн пулчӗ сана, тусӑм, ӑса кӗр-ха эсӗ», тесе лапкӑн калать; ҫак вӑхӑтра вӑл, кӑштах шӑлӗсене ҫыртса, тутине ҫеҫ чалӑштарать.
Сам же, в случае так называемой печальной необходимости, резких и порывистых движений избегает и голоса возвышать не любит, но более тычет рукою прямо, спокойно приговаривая: «Ведь я тебя просил, любезный мой» или: «Что с тобою, друг мой, опомнись», — причем только слегка стискивает зубы и кривит рот.

Урапана кӳлсе хатӗрленӗ хыҫҫӑн эпӗ хамӑн йыттӑмпа пӗрле унӑн мӑкӑрӑлса кайнӑ хуп тӗпӗ ҫине аран-аран вырнаҫса кӗрсе ларсан, Касьян та, малтанхи пекех салхуллӑ сӑн-питлӗскер, малти тӗнӗл тӗлне улӑхса ларнӑ хыҫҫӑн, — ман пата Ерофей пычӗ те темӗнле, вӑрттӑнла пек, пӑшӑлтатса сӑмах хушрӗ:
Когда уже тележка была совсем готова, и я кое-как вместе с своей собакой уже уместился на ее покоробленном лубочном дне, и Касьян, сжавшись в комочек и с прежним унылым выражением на лице, тоже сидел на передней грядке, — Ерофей подошел ко мне и с таинственным видом прошептал:

Илемлӗ Хӗҫри Касьян // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 92–112 с.

Тупӑк хыҫҫӑн пыракан икӗ хӗрарӑмран пӗри питӗ ватӑ та шуранкка; унӑн нимӗн те хускалман сӑн-пичӗ, хуйхӑпа ҫав тери улшӑннӑскер, салхуллӑ та танлӑ пек курӑнать.
Из двух баб, шедших за гробом, одна была очень стара и бледна; неподвижные ее черты, жестоко искаженные горестью, хранили выражение строгой, торжественной важности.

Пушӑ уй-хирте ҫак чӗтренӳллӗ, пӗр евӗрлӗ, шанчӑксӑр салхуллӑ саса кичемӗн илтӗнет.
Уныло раздавался среди пустых полей этот переливчатый, однообразный, безнадежно-скорбный напев.

Манӑн хӑлхана вӗсенчен пӗрин ҫинҫе те салхуллӑ сасси пырса кӗчӗ; эпӗ тимлӗнрех итлеме пуҫларӑм: вӑл йӗрет иккен.
Тонкий, жалобный голосок одной из них вдруг долетел до моего слуха; я прислушался: она голосила.

Пӗлӗтре сайра хутра ҫеҫ вӗҫсе иртекен нимӗҫ разведчикӗсем Ильмень ҫывӑхӗнчи хӗллехи салхуллӑ ҫӗр ҫинче хӑйсене иккӗлентерекен шанчӑксӑр япаласене ним те асӑрхаман.
Немецкие разведчики, пролетавшие иногда в небе, не могли заметить ничего подозрительного в унылых зимних пейзажах приильменских болот.

XV сыпӑк // Михаил Юрьев. Корольков Ю.М. Леня Голиков партизан: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 340 с.

Ҫырӑвне конверта чиксе ҫыпӑҫтарса лартсан вара, салхуллӑ ҫӳрет, ҫӗрле чылайччен ҫаврӑнкаласа выртать!
После того, как заклеивал письмо, ходил грустный, а ночью додго ворочался.

XIII сыпӑк // Михаил Юрьев. Корольков Ю.М. Леня Голиков партизан: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 340 с.

Сӑнран пӑхма вӑл пӗр вӑтӑр ҫулта, имшер те шуранкка пит-куҫӗ вӑл ӗлӗкрех питӗ илемлӗ пулнине кӑтартса парать; мана уйрӑмах унӑн пысӑк та салхуллӑ куҫӗсем кӑмӑла кайрӗҫ.
Ей было на вид лет тридцать; худое и бледное лицо еще хранило следы красоты замечательной; особенно понравились мне глаза, большие и грустные.

Ермолайпа арман хуҫи арӑмӗ // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 17–28 с.

Унӑн салхуллӑ хаярлӑхне эпӗ хам та темиҫе хутчен асӑрханӑ: персе амантнӑ кайӑкӑн карланкине ҫыртса татнӑ чухне унӑн сӑн-сӑпачӗ мана килӗшместчӗ.
Мне самому не раз случалось подмечать в нем невольные проявления какой-то угрюмой свирепости: мне не нравилось выражение его лица, когда он прикусывал подстреленную птицу.

Ермолай, ҫак шухӑшсӑр та кӑмӑллӑ ҫын ӑна хытӑ тыткалать, киле пырсан вара ҫилӗллӗ те салхуллӑ пулса каять, — мӗскӗн арӑмӗ ӑна мӗнле юрамаллине те пӗлмест, вӑл пӗрре пӑхса илсенех чӗтреме пуҫлать, юлашки укҫипе ӑна валли эрех илет, вӑл кӑмака ҫине хӑпарса выртса вилнӗ пек ҫывӑрса кайсан, хӑйӗн тӑлӑпӗпе типтерлесе витет.
Ермолай, этот беззаботный и добродушный человек, обходился с ней жестко и грубо, принимал у себя дома грозный и суровый вид, — и бедная его жена не знала, чем угодить ему, трепетала от его взгляда, на последнюю копейку покупала ему вина и подобострастно покрывала его своим тулупом, когда он, величественно развалясь на печи, засыпал богатырским сном.

Орёл кӗпӗрнинчи ҫын пысӑк мар, курпунтарах, салхуллӑ, куҫ айӗн пӑхать, ӑвӑсран пуранӑ питӗ начар пӳртре пурӑнать, барщинӑна ҫӳрет; суту-илӳпе хӑтланмасть: начар апат ҫиет, ҫӑпата сырса ҫӳрет; — Калуга кӗпӗрнинчи оброк тӳлекен ҫын хыртан пуранӑ пысӑк пӳртре пурӑнать, ҫӳллӗ пӳ-силлӗ, витӗмлӗ те хаваслӑ пӑхать, унӑн пит-куҫӗ таса та шурӑ; ҫупа тата тикӗтпе суту-илӳ тӑвать, уявсенче атӑ тӑхӑнса тухать.
Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах.

Хорьпе Калиныч // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 3–16 с.

Хӑй вӑл мӑнкӑмӑллӑ пек те, салхуллӑ пек те туйӑнать.
И вся она такая степенная, чуть даже грустная.

I сыпӑк // Михаил Юрьев. Корольков Ю.М. Леня Голиков партизан: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 340 с.

«Мӗскершӗн питӗ салхуллӑ эсӗ, князь, — ыйтнӑ хӗрсем унтан, — мӗнле те пулин хуйхӑ сиксе тухмарӗ пуль вӗт?»
«Что, — спрашивают, — невесел, князь, али горе какое?»

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика