Шырав

Шырав ĕçĕ:

ӑслӑ сăмах пирĕн базăра пур.

ӑслӑ (тĕпĕ: ӑслӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Илинька — ырӑ та тӳрӗ кӑмӑллӑ тата ӑслӑ ҫамрӑк, анчах унӑн япӑх енӗ пур; вӑл тӑтӑшах пӗр сӑлтавсӑр хӑйӗн кӑмӑлӗн шайне чикӗ урлӑ каҫарса ярать — е вӗҫӗмсӗр йӗрет, е вӗҫӗмсӗр кулать, е кашни вак-тӗвекшӗн кӳренет; халь унӑн кӑмӑлӗн шайӗ шӑпах юлашки евӗрлӗ пӗк туйӑнать.
Иленька был добрый, очень честный и весьма неглупый молодой человек, но он был то, что называется малый с дурью; на него беспрестанно находило, и, казалось, без всяких причин, какое-нибудь крайнее расположение духа — то плаксивость, то смешливость, то обидчивость за всякую малость; и теперь, как кажется, он находился в этом последнем настроении духа.

XVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ман шутпа, вӑл катӑк ӑслӑ, ҫитменнине тата япӑх ҫын».
Мне кажется, он просто глуп, да и дурной человек».

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Профессор ватах марччӗ, кӑмӑллӑ та ӑслӑ сӑнлӑччӗ, ҫамкин аялти пайӗ ытла та мӑкӑрӑлса тӑнине пула ҫапла курӑнатчӗ ун сӑнӗ.
Профессор был не старый человек, с приятным, умным выражением, которое особенно давала ему чрезвычайно выпуклая нижняя часть лба.

XI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗр-пӗр ытарайми чипер Марье мана, шӑлсӑр старике, Мазепӑна юратнӑ пек юратса пӑрахасси, манӑн катӑк ӑслӑ ывӑлӑм пӗр-пӗр пулма пултармасла ӑнӑҫӑва пула сасартӑк министра тухасси, е кӗтмен ҫӗртен манӑн темиҫе миллион укҫа пуласси ҫинчен ӗмӗтленетӗп.
Буду мечтать о какой-нибудь прелестной Марии, которая полюбит меня, беззубого старика, как она полюбила Мазепу, о том, как мой слабоумный сын вдруг сделается министром по какому-нибудь необыкновенному случаю, или о том, как вдруг у меня будет пропасть миллионов денег.

III сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Шухӑш-кӑмӑла палӑртаканни нимӗн те ҫук — нимпе уйрӑлса тӑман илемсӗр те япӑх сӑн кӑна; куҫсем пӗчӗкҫӗ, кӑвак, эпӗ тӗкӗр ҫине пӑхнӑ вӑхӑтра вӗсем ӑслӑ пек мар, ытларах айваннӑн курӑнаҫҫӗ.
Выразительного ничего не было — самые обыкновенные, грубые и дурные черты; глаза маленькие, серые, особенно в то время, когда я смотрелся в зеркало, были скорее глупые, чем умные.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ манӑн пит шухӑш-кӑмӑла палӑртать, ӑслӑ тата сӑпайлӑ тесе калаймастӑп.
Я не мог сказать, что у меня выразительное, умное или благородное лицо.

Ку пирӗн пуҫа акӑ мӗншӗн пырса кӗмен: мӗншӗн тесен эпир калаҫнӑ упи-супи сӑмахсем ӑслӑ тата кӑмӑллӑ пакӑлтату пулнӑ; ҫамрӑк чухне ӑса хаклатӑн-ха, ӑна ӗненетӗн.
Это не приходило нам в голову потому, что вздор, который мы говорили, был умный и милый вздор; а в молодости еще ценишь ум, веришь в него.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Эпӗ ҫапла шутлатӑп, — терӗм эпӗ, эпӗ ӑслӑ пулнине кӑтартса пама вӑхӑт ҫитни ҫинчен шухӑшланӑран сассӑм чӗтренине тата пит хӗрелсе кайнине туйса.
— Я думаю, что да, — сказал я, чувствуя, как голос мой дрожит и краска покрывает лицо при мысли, что пришло время доказать ему, что я умный.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗр япала ҫеҫ йӑпатать мана: атте теплерен ман ҫинчен ӑслӑ пит-куҫла терӗ, ҫакна эпӗ ним иккӗленӳсӗр ӗненетӗп.
Одно утешает меня: это то, что про меня папа сказал как-то, что у меня умная рожа, и я вполне верю в это.

XXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Сен-Жером ун пек мар, вӑл хӑйне ӑслӑ учитель пек кӑтартма юрататчӗ; усӑ пултӑр тесе мар, ытларах хӑйӗн кӑмӑлне ҫырлахтарасшӑн кӑна айӑплатчӗ пулас вӑл пире.
St.-Jérôme, напротив, любил драпироваться в роль наставника; видно было, когда он наказывал нас, что он делал это более для собственного удовольствия, чем для нашей пользы.

Вӑл айван ӑслӑ марччӗ, чылаях вӗреннӗскерччӗ тата пире вӗрентсе ӳстерессине тӳрӗ кӑмӑлпа туса пыратчӗ, анчах хӑйсен енчен килнӗ ытти ҫынсем пекех, вырӑс кӑмӑлӗпе килӗшми ҫӑмӑлттайла хӑйне хӑй юратнипе, мӑнкӑмӑллӑхпа, чӑрсӑрлӑхпа тата хӑй ҫине ытлашширех шаннипе уйрӑлса тӑратчӗ.
Он был не глуп, довольно хорошо учен и добросовестно исполнял в отношении нас свою обязанность, но он имел общие всем его землякам и столь противоположные русскому характеру отличительные черты легкомысленного эгоизма, тщеславия, дерзости и невежественной самоуверенности.

Ҫак ӑслӑ сӑмахсем, каярахпа та пӗрре ҫеҫ мар мана вӑй-хӑват хушӑнтарнӑскерсем, кӑштах лӑплантарчӗҫ, анчах ман валли ҫӑкӑрпа шыв ҫеҫ мар, кӑнтӑрлахи апата пӗтӗмпех, ҫав шутра пӗчӗк роза текен пирожнӑй татӑкне те парса яни тарӑн шухӑша ячӗ.
Хотя это изречение, не раз и впоследствии поддерживавшее твердость моего духа, несколько утешило меня, но именно то обстоятельство, что мне прислали не один хлеб и воду, а весь обед, даже и пирожное розанчики, заставило меня сильно призадуматься.

Лудовик Святой ырӑ… ырӑ… ырӑ… тата ӑслӑ патша пулнӑ…
Лудовик Святой был… был… был… добрый и умный царь…

Пӗррехинче Люба ӑна тӑмсай хӗрача тенӗ хыҫҫӑн вӑл ҫапла ответленине астӑватӑп: «пурин те ӑслӑ пулмалла мар ӗнтӗ, тӑмсайсем те кирлӗ», анчах «хӑҫан та пулин пурпӗрех улшӑнмалла» тени ҫырлахтармарӗ мана, ҫавӑнпа эпӗ малалла тӗпчерӗм:
Я помню, что раз, поссорившись с Любочкой, которая назвала ее глупой девочкой, она отвечала: не всем же умным быть, надо и глупым быть; но меня не удовлетворил ответ, что надо же и перемениться когда-нибудь, и я продолжал допрашивать:

Вӑл пит пысӑк ӑслӑ ҫынах мар пулин те, мухтавшӑн тӑрӑшакансем ҫине мӑнаҫлӑн пӑхма май паракан вырӑн йышӑннине пула, чаплӑ шухӑшсемпе хӑпартланма пултарнӑ.
Он был небольшого ума, но благодаря такому положению, которое позволяло ему свысока смотреть на все тщеславные треволнения жизни, образ мыслей его был возвышенный.

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ку сӑмахсем мана хам илемсӗр пулнине ҫеҫ мар, епле пулсан та эпӗ ырӑ та ӑслӑ ача пулассине те ӗнентерчӗҫ.
Эти слова не только убедили меня в том, что я не красавец, но еще и в том, что я непременно буду добрым и умным мальчиком.

— Эсӗ пӗлсех тӑр, Николенька, сӑнушӑн сана никам та юратмӗ; ҫавӑнпа санӑн ӑслӑ тата ырӑ ача пулма тӑрӑшмалла.
— Ты это знай, Николенька, что за твое лицо тебя никто не будет любить; поэтому ты должен стараться быть умным и добрым мальчиком.

Пӗррехинче, шӑпах кӑнтӑрлахи апат ҫинӗ чух — ун чухне эпӗ ултӑ ҫултаччӗ — ман ҫи-пуҫ пирки калаҫнине питӗ лайӑх астӑватӑп, анне ман питре мӗн те пулин лайӑххи тупма тӑрӑшрӗ, манӑн ӑслӑ куҫсем, кӑмӑллӑ кулӑ пулни ҫинчен каларӗ, юлашкинчен, атте каланисемпе тата куҫа курӑнса тӑракан чӑнлӑхпа килӗшсе, ӑна эпӗ илемсӗр пулнине йышӑнма тиврӗ; кайран вара, эпӗ ӑна апатшӑн тав тунӑ чухне, мана питҫӑмартинчен лӑпкарӗ те:
Я очень хорошо помню, как раз за обедом — мне было тогда шесть лет — говорили о моей наружности, как maman старалась найти что-нибудь хорошее в моем лице, говорила, что у меня умные глаза, приятная улыбка, и, наконец, уступая доводам отца и очевидности, принуждена была сознаться, что я дурен; и потом, когда я благодарил ее за обед, потрепала меня по щеке и сказала:

Ҫаптарса илме юратчӗ ӑна; анчах вӑл шухӑшласа кӑларни ытла ӑслӑ, кулӑшла та, эпӗ ӑна каҫартӑм, mon cousin.
Он стоил, чтобы его высечь; но выдумка эта так умна и забавна, что я его простила, mon cousin.

— Мухтав турра, ma tante, ҫитӗнеҫҫӗ, вӗренеҫҫӗ, ашкӑнаҫҫӗ… уйрӑмах Этьен — асли, ҫав тери шухӑланса кайрӗ, ним йӗрки те ҫук; ун вырӑнне ӑслӑ хӑй — un garson, gui promet.
— Да, слава богу, ma tante, растут, учатся, шалят… особенно Этьен — старший, такой повеса становится, что ладу никакого нет; зато и умен — un garҫon, qui promet.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика