Шырав

Шырав ĕçĕ:

аяккалла (тĕпĕ: аякка) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ковшов алсишпе сулчӗ те тракторсем, кӗрлесе, вакран аяккалла пӗр харӑссӑн тапранса кайрӗҫ.
Ковшов махнул рукавицей, тракторы заревели и строем двинулись в сторону от проруби.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Кедрин интересленмен пек пулса пӑхса тӑчӗ, вӑл та пӑлханчӗ, пӗр минутлӑха та аяккалла пӑрӑнмарӗ.
Кедрин делал незаинтересованное лицо, однако тоже волновался и не отходил ни на минуту.

Ҫынсем пӗр самантра проливри пӑр ҫинчен тата площадка ҫинчен аяккалла пӑрӑнчӗҫ.
Люди мигом очистили лед пролива и всю строительную площадку.

Иккӗмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Крутов подрывник тата унӑн юлташӗсем тилӗ шӑтӑкӗсем пек темиҫе теҫетке шӑтӑк туса, унта взрывчатка хураҫҫӗ те хӑйсем аяккалла чупаҫҫӗ.
Подрывник Куртов и его подручные готовили по нескольку десятков шпуров — «лисьих нор», начиняли их взрывчаткой и уходили, оставив после себя груды мерзлой породы.

— Кӑшт аяккалла сирӗлӗр-ха.
— Отойдите чуть в сторону.

Пӗрремӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Темиҫе сӑмах калаҫкаласа илсен, вӑл, пуҫне сӗлтсе, механика аяккалла чӗнсе илчӗ.
Бросив несколько малозначащих фраз, он незаметно кивнул головой механику, отзывая его в сторону.

Анчах эпӗ арӑмпа ачасене пӗр тӑхтамасӑрах кунтан аяккалла ӑсататӑп.
Но я немедля отправляю жену и детей прочь отсюда.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ӑна револьверне тавӑрса панӑ чух Полина вӑл лайӑх пенипе пеменнине тӗрӗслесшӗн пулчӗ те Якова уҫӑ кӑмакана пеме ӳкӗтлерӗ; куна тума Яковӑн урайне ӳпне выртмалла пулчӗ, Полина та выртрӗ; Яков персе ячӗ, кӑмакаран вӗсем ҫине кӗл сирпӗнчӗ, Полина вара, ахлатса илсе, аяккалла йӑваланса кайрӗ, унтан, ывӑҫ тупанне ҫӗклесе, хуллен кӑна: — Кур! — терӗ.
Отдавая ему револьвер, она захотела проверить, хорошо ли он стреляет, и уговорила Якова выстрелить в открытую печку, для чего Якову пришлось лечь животом на пол; легла и она; Яков выстрелил, из печки на них сердито дунуло золой, а Полина, ахнув, откатилась в сторону, потом, подняв ладонь, тихо сказала: — Смотри!

Яков ашшӗ ҫилленсе, Тихона вӑрҫса тӑкасса кӗтнӗ, анчах старик пӗр хушӑ чӗнмесӗр тӑнӑ хыҫҫӑн темле ӑнланмалла мар мӑкӑртатса илнӗ те дворникрен аяккалла пӑрӑнса кайнӑ; дворник сӑнсӑрланса, кукшаланса, пӗр тӗслӗ, темле тӑм евӗр пулса пынӑ пулин те ватлӑх пусмӑрланисене парӑнмасӑр, ӳт-пӗвӗпе малтанхи пекех ҫирӗп пулнӑ, сӑнтан кӑшт кӑмӑла каймалларах та пулса пынӑ, калаҫасса мӑнаҫлӑрах, вӗрентмеллерех калаҫнӑ.
Яков ждал, что отец рассердится, обругает Тихона, но старик, помолчав, пробормотал что-то невнятное и отошёл прочь от дворника, который хотя и линял, лысел, становился одноцветным, каким-то суглинистым, но, не поддаваясь ухищрениям старости, был всё так же крепок телом, даже приобретал некое благообразие, а говорил всё более важно, поучающим тоном.

— Ыйтма кая юлтӑн, Петр Ильич, — тенӗ ӑна хирӗҫ Тихон, аяккалла пӑхса.
— Опоздал спросить, Пётр Ильич, — ответил Тихон, глядя в сторону.

Тихон ҫилленмен, вӑл, аяккалла пӑхса, кӗскен те лӑпкӑн ответленӗ, ӗхлеткелесе илнӗ.
Тихон не сердился, он, глядя вбок, покрякивал, отвечая кратко и спокойно.

Манах, темӗн пысӑкӑш тимӗр шапа пек, ерипен аяккалла шуса пӑрӑннӑ, Петр Ильич Артамонов вара, Ольга патне кайса, ӑна Алексей ярмаркӑра мӗнле ӗҫсе ашкӑннисем ҫинчен каласа панӑ.
Медленно, как огромная черепаха, монах отползал прочь, а Пётр Ильич Артамонов шёл к Ольге, рассказывал ей о кутежах Алексея на ярмарке.

— Ну, шултӑркаса кайран ӗнтӗ, — йӗрӗнчӗклӗн мӑкӑртатнӑ та старик, ун ҫине аллисемпе тӗтӗме сирсе янӑ пек сулкаласа, аяккалла пӑрӑнса кайнӑ.
— Ну, рассохлась, — брезгливо ворчал старик и уходил, отмахиваясь от неё, как от дыма.

Дворник Кучумӑн малти урисене хӑйӗн чӗркуҫҫийӗсем ҫинчен илчӗ, йытта урипе тӗртсе аяккалла сирчӗ; йытӑ хӳрине хӑй айнелле пытарса ларчӗ те икӗ хутчен кичеммӗн вӗрсе илчӗ.
Дворник снял Кучумовы лапы с колен своих, отодвинул собаку ногой; она, поджав хвост, села и скучно дважды пролаяла.

Яков ӑна укҫа пачӗ те, тарӑхса, хӑраса кайнӑскер, хӑвӑрттӑн аяккалла утрӗ.
Яков дал ему деньги и быстро пошёл прочь возмущённый, испуганный.

Ҫакӑн хыҫҫӑн Носков хӳмерен тытса, туя ҫине таянса, хӑйӗн кукӑр урисене вӑраххӑн иле-иле пусса, пахчасенчен аякалла, хула хӗрринчи тӗттӗм ҫуртсем еннелле утма тытӑнчӗ, утнӑ май вӑл пӗлӗтсен сивӗ мӗлкисене хӑваласа салатнӑ пек пулчӗ, пӗр вунӑ утӑм аяккалла кайсан вара хуллентереххӗн чӗнчӗ:
И, придерживаясь за забор, опираясь на палку, Носков начал медленно переставлять кривые ноги, удаляясь прочь от огородов, в сторону тёмных домиков окраины, шёл и как бы разгонял холодные тени облаков, а отойдя шагов десять, позвал негромко:

Хӗрарӑм хулари ирсӗр япаласем ҫинчен каласа панисем Артамонов шухӑшӗсене пӑтраштарнӑ, ӑна аяккалла пӑрса илсе кайнӑ, хулари ҫылӑхлӑ кичем ҫынсене юратманнине тӳрре кӑларса ҫирӗплетсе пынӑ.
Рассказы женщины о дрянненьких былях города путали думы Артамонова, отводили их в сторону, оправдывали и укрепляли его неприязнь к скучным грешникам — горожанам.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Аслӑ Артамонов пуҫӗпе сулса илчӗ, сӑмахсем, шӑнасем пек, ӑна темле пысӑк ӗҫ ҫинчен шухӑшлама кансӗрлерӗҫ; вӑл аяккалла пӑрӑнчӗ те тротуар тӑрӑх вӑраххӑнтарах, хӑй тӗлӗпе ҫынсен юхӑмне ирттерсе ярса утма тытӑнчӗ.
Артамонов старший тряхнул головою, слова, как мухи, мешали ему думать о чём-то важном; он отошёл в сторону, стал шагать по тротуару медленнее, пропуская мимо себя поток людей.

Арӑмӗ пурнӑҫ тӑршшӗпех хӑраса пурӑннӑ, малтан — Алексейрен, краҫҫын ламписенчен, унтан электричество ламписенчен; вӗсем ярах ҫутӑлса кайсан, Наталья, аяккалла сиксе илсе, хӗрес хума тытӑннӑ.
Жена всю жизнь боялась, сначала — Алексея, керосиновых ламп, потом электрических; когда они вспыхивали, Наталья отскакивала и крестилась.

Ҫавӑн пек пӗчӗккӗн савӑннисем ӑна ӗҫе хӑйсен ҫирӗп аллисене хытӑрах та хытӑрах ҫавӑрса илекен, Артамонова аяккалла сирсе, пӗччен тӑратса хӑваракан шухӑ ҫынсем ҫав тери нумай кӳрентернисемпе ҫырлахтарнӑ.
Эти маленькие удовольствия несколько примиряли его со множеством обид, которые он испытывал со стороны бойких людей, всё более крепко забиравших дело в свои цепкие руки, отодвигая его в сторону, в одиночество.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика